Тогда, ветреным майским днем, Данила смотрел в Вовины глаза и сдерживался, чтобы не врезать по наглой морде.
– Ты поступил не по-дружески, – сказал он.
– Да, – согласился Вова и кивнул. – Но что поделать, такова жизнь…
«Хер с вами, всем все прощаю, – подумал Данила. Он наполнил стакан пивом, выпил без остановки, рыгнул. – Такова жизнь».
Наконец-то наступил долгожданный вечер пятницы и до понедельника о работе можно забыть. Завтра друзья решили собраться на совместную попойку, просто так, без повода, а сегодня самое время немного потренировать печень.
Пришло легкое опьянение. Данила плюхнулся в кресло, вытянул ноги, закрыл глаза. Он все еще находился под впечатлением ото сна, приснившегося позавчера. Собственно, не в самом сне было дело, тем более он не запомнился. От него осталось только чувство происходящего в нем чего-то настолько хорошего, доброго и волнующего, что первые секунды после пробуждения учащенно билось сердце. Сразу, как это часто бывает, кажется, еще можно восстановить все события ночного видения, но стоит только погрузить ноги в тапки и пойти умываться, то порой уже не вспомнить, снилось ли что-нибудь вообще. Тот раз не стал исключением. Зато с самого утра в животе появилось и не пропадало весь день уже знакомое ощущение необычного тепла. Оно было настолько явным, что временами, казалось, могло высушить одежду, будь она мокрой. Вместе с нагревом дышать стало легче, словно в груди освободилось лишнее место, в голове прояснилось, как если бы в один миг выветрился весь алкоголь, и откуда-то появился прилив сил.
Данила припал к горлышку бутылки, сделал несколько глотков. Затем он перешел с кресла на диван и растянулся на нем.
В тот день получалось все, будто за дела брался кто-то другой. Во всем чувствовались спокойная уверенность и хладнокровие. В «Риме» текущая работа будто не замечалась, более сложные задачи не тяготили и выполнялись на удивление быстро. Никто из коллег не вызывал раздражения, наоборот, некоторые ни с того ни с сего показались приятными людьми. На воле «магические явления» продолжались: автобус приехал сразу и почти пустой, по дороге в магазин повезло найти сто рублей, а уже в самом доме посчастливилось не застрять в лифте после того, как Данила отважился подняться к себе пешком, увидев, какая внизу скопилась очередь.
– Мы только что застряли, – доносился из лифтовой шахты недовольный мужской голос, хорошо слышимый на тринадцатом этаже. – Нас четверо, собака и маленький ребенок на руках.
Диспетчер что-то неразборчиво ответил.
«Как же все-таки иногда легко жить, – подумал Данила, входя в квартиру. – Прям благодать снизошла сегодня. Вот бы всегда так».
Правда, на следующий день все пошло по привычному сценарию, а сегодня утром какой-то малолетний сопляк, вылезая из маршрутки, смачно наступил на ногу, оставив на начищенном ботинке жирный след волнистого протектора: наступил и молча побежал по «зебре» под мигающий зеленый, падла такая.
Потягивая пиво, Данила размышлял, мог ли сон привести к таким изменениям внутри и снаружи? Если бы не какое-то сильное переживание во сне, а после ощущение тепла в животе, то можно было допустить, что просто выпал удачный день, какой изредка случается с каждым. Однако здесь явно была какая-то взаимосвязь. Сразу вспомнилась Светлана Андреевна и ее чуть ли не ежедневное везение. Возможно, она могла бы объяснить такие чудеса, но искать ее ради этого было как-то неловко. Она что-то говорила про цветок, который надо выпустить… По цепочке Данила перескочил воспоминаниями на дачу Ивана, где появился невидимый, пугающий третий персонаж, который, подобно каменному цветку…
