Хожу из угла в угол по своему дому и не могу налюбоваться. Приятно быть хозяйкой – настоящей, а не просто соседкой на подселении в коммунальной квартире! У меня будет крепкое хозяйство и самый прекрасный цветник во всем Шубанове! Мою эйфорию от переезда портит только присутствие в моем доме свекрови. Андрею захотелось, чтобы его мать пожила с нами. Зачем? Малышей у нас нет, будет только ходить за мной по пятам, контролировать каждый мой шаг и поучать. У нее есть своя квартира, вот и торчала бы там. Нет же, решила порадоваться счастью сыночка совместно с ним! Да и, как мне кажется, выпить она совсем не прочь, а для моего теперешнего, нового образа это совсем не годится. Ладно, потерплю пока, а там видно будет.
Со следующей недели приступаем к работе. Жду – не дождусь, скорее бы!
Здравствуй, моя жизнь в шоколаде!»…
Шувалова прервала чтение дневника и зажмурила уставшие глаза. Если распечатать все записи, получится приличная стопка бумаги. Записи велись ежедневно: планы на будущее, рассуждения о прошлом… Неоднозначная была женщина эта Марина. Любила жизнь, радовалась ей, но если что-то не получала с выгодой для себя, не брезговала и мелкими пакостями. Да, она из тех людей, которые для достижения своих целей не остановятся ни перед чем. Такие люди не бросаются в омут с головой, а тщательно все взвешивают и планируют, к цели своей идут неторопливо, но упрямо, не свернут ни на шаг.
Галина Викторовна взяла в руки одну из фотографий Марины. Какая она здесь счастливая! На руках малышка, пухленькая копия папы. Открытая ясная улыбка, приветливое лицо. Да, нельзя отрицать, при жизни это была очень красивая женщина. А если учесть, что она еще при всех своих достоинствах не была дурой, то портрет вырисовывался весьма и весьма привлекательный.
– Кому ж ты, девочка, дорогу-то перешла? – Шувалова пристально вглядывалась в улыбающееся лицо Марины Морган, словно пыталась прочесть ответ в ее синих глазах.
Записей в дневнике оставалось всего несколько, последняя сделана больше чем за месяц до трагедии. Телефонная распечатка тоже ничего особенного не дала: звонки родным, детям, с работы и из социальных служб (Марина все-таки многодетная мать – это не удивительно). Абсолютно ничего любопытного. Тоже самое можно сказать и домашнем компьютере. Завтра состоятся похороны, надо будет съездить в Шубаново, присмотреться. Может, кто интересный появится, а может, что любопытное скажут. «Надо будет позвонить Филиппову, предупредить, что я приеду», – Галина Викторовна вернулась к чтению. Звонок немного подождет.
«16 октября:
Сегодня у моего бывшего родился сын. Для меня это начало конца – вернее, для моего влияния на него. Раньше я могла им вертеть через детей: научу Иринку, что надо папе сказать и как это преподнести – и все, вопрос решен. Сейчас у него сын. Он всегда хотел сына. Как и любой мужчина, в принципе. Надо же, эта безмозглая уродина сделала то, чего не могла сделать я. Ничего. Если она думает, что теперь я оставлю их в покое, то она ошибается. Раньше я отправляла девчонок на каникулы и выходные сюда, в деревню, к бабушке, а теперь они будут ездить к отцу. Каждый удачный для этого момент они будут там, рядом с ним. Я все равно выживу эту курицу из моего дома. Это квартира моих детей, она должна принадлежать только им, а не какому-то там ублюдку! Я не сдамся!
Тут еще свекровь… Как она меня достала! Своими разговорами, разглагольствованиями о жизни, о том, как я должна быть благодарна ее Андрюшеньке за ту жизнь, которой я живу. Да я эту жизнь сама по крупицам собирала, и если и благодарна за нее кому, так только самой себе!
