«И вы, моря…». Amers - страница 12



Офицеры в порту день-деньской занимались рутинными делами пограничников: пополнением запасов пресной воды, взиманием дорожной пошлины; работами по установке пограничных столбов и урегулированием вопросов, связанных с перегоном скота на горные пастбища.
Ждали Пленипотенциаров, посланных морем открытым, О! Хоть бы альянс, наконец, предложили!.. И толпа к эскарпам неслась, выступающим в бурные воды ─ к основаниям рамп, по которым различные грузы вниз и вверх обычно таскают, и даже ─ к заострённым скалистым вершинам (торчащим из моря), этим мечу и шпоре, к которым на эпюре привязаны громады задуманных сооружений из камня.
Какая плутня-звезда ещё и нарушила тайный код и вывалила из своего заостренного рога костяшки примет и знаков на гладкую поверхность недвижных вод?
В снабжённых шлюзами водоёмах, присягнувших Коммерции Жрецов, словно в пробитых чанах алхимика и валяльщика войлока, бледное небо разводило пожиже забвение предначертаний земли… Белые птицы покрывали своим помётом гребень стен превеликих.

2

Пограничная архитектура. Мешанина дел и забот портовых… Молим вас, Море срединное, и вас, Земля Авеля!
Оброк благосклонно принят, сервитуты разменены. Барщина земли ─ по судебному решению, вынесенному камнем!
Море хвальное хвалилось яшмы своей зелёными глыбами. И без остановки вода омывала изножья безмолвные скал.
«Сыщи своё золото, Поэт, для кольца обручального и сплавы для колоколов ─ на путях опасного плаванья. « Это ─ бриз морской во все порты, и море ─ там, где кончаются все улицы, это ─ море и бриз в наших реченьях, законов наших рожденье.
«Женское тело ─ образец высочайшей роскоши ─ золотое сечение! ─ а для Града, в котором нет ни вещицы из слоновой кости, ─ имя твоё, Патрицианка!»
Ибо весьма привержены мы лести и хватит уже ловить сейчас в жёлтые сети тех гаваней, которые скрыты внутри нас…
Море, в спазмах медузьих, ─ светоносными певучими фразами и муками зелёного огня превеликими, ─ вело, вело золотые свои антифоны.
И щит герба, с сохранившимися на нём древними надписями, на волноломе аванпорта ─ те, кто навсегда остался в памяти, отдавали свои голоса в пользу некоего крылатого чудовища;
А змий, ─ пасть свою свесивший там, где сходятся стрелки мола, увенчанный добытым в бою белым пером, ─ грезил, грезил среди пены
О более отдалённых забегах, где дымятся крупы иных лошадей…

3

В иных краях всё было не столь ясно. В низинах Города процветали, ─ удобно устроившись между пятью своими холмами и в окружении ланей железных, ─ пребывая в неведеньи относительно моря;
Или, пастушеским шагом неспешным поднимаясь в гору по травостою с навьюченными мулами и упряжками мытарей, уходили наверх, чтобы обживать плодородные земли по всему склону, разбитому на десятины.
А другие, обессилев, искали опору возле водных пространств, наваливаясь на них могучими стенами богаделен и тюрем, стенами цвета аниса, укропа и сенеции, любимицы бедняков.
Были ещё и такие, кто, надрываясь словно матери-одиночки, слабели день ото дня и спускались к вязким болотам осторожным шагом женщин, промышляющих чисткой отхожих мест, ─ с лишаями на лбу и прилипшей к босым ногам чешуёй.
Порт, где судà костылями килей вязнут в иле придонном, напоминая могилы по краям лагун, покоящиеся на антаблементах из окаменевших красных водорослей и черного мела.
Знавали мы эти пределы, к которым, в конце концов, выводили улочки и тропки, эти насыпные дороги, по которым волоком волокли судà, и для чего-то вырытые ямы, куда осыпается каменный алфавит битой лестницы. Видали мы и рампы железные поручни, и эту розовую полоску винного камня на мелководье отступившего моря.