И вянут розы в зной январский - страница 40

В голосе его не было ни хвастовства, ни нарочитой небрежности; было что-то другое, но она не успела разобрать: Чайка перешла на шаг, а кто-то – конюх ли, садовник – уже держал распахнутыми беленые ворота.

Коляска въехала во двор и, обогнув круглую лужайку с растущей на ней сосной, остановилась перед двухэтажным домом. В первый же миг он покорил Делию. Темнокирпичные стены оттенялись белой баллюстрадой веранды и резными карнизами: точно деревянные кружева, вились они под крышей, легкими занавесями обрамляли фронтоны. А как необычна была арка над крыльцом, почти круглая, смело вписанная в эту искусную столярную вязь! Выбравшись из коляски, Делия ступала, будто во сне, любуясь высокой изломанной крышей из терракотовой черепицы, с длинными печными трубами; на одном из коньков сидел глиняный дракон.

– Добро пожаловать!

Она смешалась: как невежливо было пялиться, не замечая ничего вокруг! – и перевела взгляд на веранду – именно оттуда донесся густой рокочущий голос. Принадлежал он пожилому кругленькому джентльмену в полосатой тройке, которая делала его чуточку похожим на шмеля.

– Лесли Вейр, к вашим услугам, – отрекомендовался он с полушутливым поклоном. – Я смотрю, вас заинтересовал дом?

– В жизни не встречала ничего удивительнее, – призналась Делия.

– Да вы ценитель архитектуры! Ну, заходите, там вас очень ждут.

За дверью с изящным окошком цветного стекла (по нему ползли, как живые, алые вьюнки) находился просторный светлый холл. На столике в углу, рядом с подносом для визиток, стоял телефонный аппарат. Узорчатая ковровая дорожка вела куда-то вглубь дома, и по ней уже топотал давешний слуга с чемоданом и картонками в руках. Из соседней комнаты выбежали две большие собаки, длинноногие и остромордые: одна белая с рыжими пятнами, другая – с черными тигриными полосками на палевой шкуре.

– Не бойтесь, – прогудел хозяин, – они людей не кусают.

Деликатно обнюхав руку Делии, собаки вернулись в комнату; за ними последовали остальные.

– Здравствуйте, моя дорогая! – воскликнула, поднимаясь из кресла, пожилая сухонькая дама с очками на птичьем носике. – Надеюсь, вы хорошо добрались? Мы здесь живем почти в глуши – трамвай все никак не проведут, а железная дорога так ненадежна… Вот тут вам будет удобно. Как поживает ваша сестра? Бедняжка, я очень ей сочувствую…

Мисс Вейр суетилась и трещала без умолку, и Делия едва могла вставить слово. Кивая и улыбаясь хозяйке, она украдкой рассматривала гостиную, решительно непохожую на все, что она видела до сих пор. Выложенный майоликой камин скромно ютился в углу, вместо того чтобы создавать собою парадный центр, как было в их родительском доме. Полукруглый эркер с витражным окном отделялся от комнаты деревянным карнизом, какие украшали дом снаружи. Не было тяжелых портьер, пестрых обоев и обилия безделушек, которые и составляют самую атмосферу гостиной – фарфоровых статуэток, оленьих рогов. На бледно-оливковых стенах висели семейные фотографии и наградные дипломы в рамках; в углу, напротив пианино, стоял граммофон с ярко начищенной трубой, а рядом – что-то высокое, в полотняном чехле. Важно качался маятник часов; массивные, темного дерева, они одни нарушали воздушную легкость этой гостиной.

– А вот и Эдвин, – объявила мисс Вейр. – Почему ты так долго? Вечно вас всех не дозовешься; ну, познакомься же с мисс Фоссетт.

Долговязый юноша с золотисто-русой головой поприветствовал ее, явно смущаясь, и замер в напряженной позе на краешке дивана. Остальные мужчины уже покинули комнату, за ними ушли и собаки. Хозяйка вновь начала болтать, и Делия поддерживала беседу, как могла, втайне жалея застенчивого молодого человека, который, должно быть, очень скучал в дамской компании. Он казался умным, а лицо его, с тонкими, деликатными чертами, было приятным и философски-задумчивым. Наверняка с ним было бы интересно поговорить, да только вряд ли он обратит на нее внимание. Серьезные мужчины часто избегают женского общества, им неинтересны сплетни и флирт. Адриан был таким – весь в науке и поэзии, трудолюбивый, целеустремленный…