Голова у нее слегка кружилась от возбуждения, словно она выпила вина вместо лимонада (Агата не одобрила бы спиртного). Вокруг смеялись и галдели, иностранное имя заезжего пианиста носилось из уст в уста, коверкаясь на все лады. Звенели бокалы; пахло духами и табаком. В какой-то момент Делия почувствовала, что кто-то наблюдает за ней; едва она повернула голову, как белое лицо в обрамлении темных кудрей скрылось за веером, а потом и вовсе исчезло в толпе. Померещилось, решила она – не без тени тревоги, впрочем; но вот раздался звонок, и вместе со всеми они вернулись в зал.
Шехерезада, объяснила ей Ванесса, была женой свирепого восточного правителя. Разве вы не слышали об «Арабских ночах», мисс Фоссетт? Ну неважно; этот правитель – султан Шахрияр – поклялся убивать каждую новую жену после первой ночи, но умница Шехерезада спасла свою жизнь, рассказывая ему сказки, столь увлекательные, что он не мог не дослушать до конца. К слову, сказки действительно прелюбопытные, особенно с бёртоновскими комментариями. Жаль, достать это издание трудно: цензура из кожи вон лезет, лишь бы публика не увидела чего-нибудь «неприличного».
Делия хотела спросить, откуда Ванесса все это знает, но аплодисменты оборвали беседу, и вот уже, после паузы, грянула в унисон грозная медь.
Она встретила эту музыку с опаской: что можно ждать от композитора, который написал сюиту по мотивам сомнительной книжки? Но скоро, очень скоро у нее – против воли – побежали по спине мурашки, и сладко сжалось в груди, до того проникновенно пела в тишине скрипка. Новая тема набежала легкой волной – и вдруг выросла, обдала сияющей россыпью мелких брызг. Не может быть это – сомнительным, неподобающим, да если бы и было – боже мой, какая разница, если так хорошо, если душа взмывает в ослепительную высь, и слезы выступают на глазах, и думаешь только об одном: пусть это продолжается, пусть никогда не наступит серое, будничное – шляпка, трамвай, вежливое прощание. Нет, не сейчас: еще целых три части. Вечность.
Музыка говорила с ней, листала страницы волшебной книги, написанной певучей вязью, и Делия чуть не вскрикивала от радостного узнавания никогда не виденного, пряного и цветистого Востока. Дворцы и мечети, смуглые рабы и персидские красавицы в чадрах, верблюды, груженые диковинными товарами. Я знаю, прошептала она мысленно, я понимаю тебя, великий мастер из далекой заснеженной страны, пусть даже мне незнаком твой родной язык. Вот же она, Шехерезада – эта чарующая скрипка; она ткет узор своих сказок – убаюкивающе, нараспев – до рассвета еще много времени. Одна история сменяет другую: то нежная и трогательная – о любви; то драматическая – картина погони, боя. В конце концов яростный шторм разметал в щепки корабли, и перехватило дыхание от этой мощи, будто и ее окатило волной.
Подлокотник рядом хрустнул, и Джеффри повернул голову: девушка сидела бледная, с припухшими глазами, и комкала в руке носовой платок. Она казалась потрясенной, и он, неожиданно для себя самого, почувствовал уважение к ней. Маленькая мисс Фоссетт, оказывается, умела не только смущаться, но и слушать музыку! Когда смолк оркестр после долгого, постепенно затухающего финала, она аплодировала восторженно, но с лица ее не сходило отрешенное выражение. Видно было, что она хотела бы сейчас помолчать, и он тактично не стал начинать приличествующей случаю болтовни.
