Пассажиры зажужжали, кто-то сунулся к водителю за объяснениями. Тот, однако, не снизошел до разговоров, выскочил из кабины и, откинув какую-то крышку спереди, принялся копаться во внутренностях железного зверя.
Оставалось надеяться, что свое дело он все-таки знает. Я вернулась к стихам безвестного японца, жившего еще до исторического материализма. Наблюдательный был мужик, это точно. Вот, к примеру:
Бабочка летит
Ввысь, к полдневному солнцу.
Путь ее долог.
Ну прямо про наш автобус! Доберемся ли сегодня до Москвы?
Оторвавшись от синего томика, я обнаружила, что салон опустел. Пассажиры толпятся снаружи, пользуются случаем вдохнуть свежего воздуха, заодно и дать водителю советы.
Пришлось и мне вылезти из распахнутой двери, ступить на горячий, потрескавшийся асфальт. Пахло лесом и раздражением.
Олег, разумеется, вертелся возле потного и злого водителя. Наверняка все случившееся казалось ему веселым приключением. Наивный! Вот зайдет солнышко, налетят комары, вопьются в его голые руки-ноги – тогда и познает цену романтике.
– Слушай, брат, это надолго? – тронул меж тем водителя за плечо какой-то квадратного телосложения парень. Собственно, парню было за тридцать, но чтобы именоваться мужчиной, не хватало ему некой внутренней солидности.
– Может, и навсегда! – не глядя, огрызнулся лысый. – Нифига не понимаю. Не заводится, и все дела.
– Так это, – квадратный не позволил ему вновь нырнуть в мотор, – надо, короче, помощь вызывать. Не загорать же тут, согласен?
Да, место для загара и впрямь не лучшее. По обеим сторонам шоссе – мрачный лес, березы вперемежку с елками. Просвета не видать. Судя по обрывкам разговоров, до ближайшей деревни – как до Луны.
– Чем вызывать? – буркнул водитель. – У тебя телефонная будка в кармане?
– Зачем будка? – парень протянул ему мобильник. – Отстаешь от жизни. Давай, звони, я сегодня щедрый.
– Блин, умный! Гараж-то закрыт уже. Да и был бы открыт – один хрен. Кого я сюда вызову? Слесаря кто в отпуске, кто в запое.
– Ну и чего предлагаешь? – не сдавался квадратный. – Припухать здесь?
– Ну, может, проедет кто… – философски протянул водитель. – Может, скумекаем вдвоем-то…
– Ты смотри, брат, – квадратный говорил тихо, вернее, шипел по-змеиному. Я, правда, расслышала с десяти шагов, у меня слух абсолютный. – Ты смотри, если до полуночи я в Москве не окажусь, проблемы, брат, будут. У тебя.
Остальные пассажиры тоже потихоньку начинали заводиться. То и дело слышались скучные мужские непристойности, визгливые женские интонации. Словом, зоопарк. Обезьянник.
Посреди обезьянника раздался вдруг голос Олега:
– А можно мне посмотреть, что с мотором? Я разбираюсь, честно!
Ого! Дорвался малец до подвигов! Как будто ему не было строжайше запрещено лезть поперек батьки в пекло. Вернее, поперек тетки.
Шофер, ясное дело, энтузиазма не проявил. Взглянув на мальчишку как на мелкое кровососущее насекомое из четырех букв, он процедил:
– Отвали, мальчик. Блин, наглые какие дети пошли! Тоже туда же лезет, будто понимает.
И тут голова моя чуть закружилась, легкий холодок облизнул меня всю изнутри, заплясали перед глазами радужные пятнышки. Пришлось прислониться к стенке автобуса.
– Сами посудите, – громко заговорил Олег, обращаясь даже не к водителю, а к пассажирам. – Он все равно ничего не может сделать, вон сколько возился, и безрезультатно. Если мы станем ждать у моря погоды, то действительно придется или сидеть тут всю ночь, или пешком идти до ближайшего рейсового автобуса. А среди нас слабые пожилые женщины, – кивнул он в мою сторону, – и маленькие дети.
