Побывав в доме старосты, я наелась до такой степени, что совершенно не была в состоянии передвигаться, однако это совсем не остановило деревенских. Они перетаскивали меня из дома в дом, как трофей, пытаясь запихнуть в меня как можно больше. А учитывая, что домов на единственной улице было больше сорока, то к концу теплого приема я уже откровенно спала. Спала там, куда положили, лишь время от времени квакая что-то в ответ.
И каково же было мое удивление, когда проснуться меня вынудил крик петуха! Да я чуть с печки не рухнула, запутавшись в стеганом одеяле. Создавалось впечатление, что петух орал благим матом прямо у меня над ухом, да только заткнуть его никто не пытался. Пришлось слазить с печки и снова осматриваться.
Не так я представляла себе деревенский дом. В моем понимании здесь уже давно водилось электричество, имелись стиральная машинка и холодильник, а еще вовсю работали телевизоры и интернет, но все было совсем не так.
Добротные деревянные дома имели внутри каменные печи. Почти у каждой семьи была своя собственная баня. Из мебели – только самое необходимое. Никаких диванов или кресел. Никаких электроприборов или нормальных ванн. Страшно говорить, но вчера я посещала туалет, который находился в пристройке на улице.
После города подобное стало для меня настоящим шоком, но уже этим утром – когда мобильник окончательно разрядился – я поняла, что есть своя прелесть в такой жизни: назойливые родственники до меня больше дозвониться не могли.
Да и что говорить – симпатично, чисто, красиво. Дети здесь не сидели у компьютеров целыми днями, а помогали по хозяйству или играли на совершенно безопасной улице. Молодежь собиралась в клубе, кто постарше – в музее. Не жизнь, а сказка! Ну почти, потому что мне снова хотелось в туалет.
Захватив сумку с вещами, я отправилась на улицу. Будить хозяев не хотелось. Да и не факт, что меня снова не потащат по домам, но теперь уже чтобы накормить завтраком. Эти люди почему-то считали себя обязанными мне, хотя я не имела никакого отношения к свалившимся на их деревню благам. Это бабушка завещала немалые деньги на улучшение Тауршира, а я так – можно сказать, мимо пробегаю.
Вот продам замок и не буду иметь к нему никакого отношения, а пока же стоило хотя бы познакомиться с привалившим неизвестно за какие заслуги наследством.
Небо еще окрашивалось синевой ночи, но тонкая полоска рассвета уже медленно ползла по горизонту, словно выключая звезды. Вдохнув свежий морозный воздух, я отправилась прямиком к замку. Деревня спала, если не считать петуха, что продолжал горланить. Снег приятно поскрипывал под ногами, переливался и казался голубым. Нереально красиво...
Дорожка, ведущая к замковым воротам, была тщательно вычищена. Кованые узоры на воротах складывались в картины. На левой створке мужчина стоял перед девушкой на одном колене, а на правой – младенец, завернутый в одеяло, лежал на руках у родителей. Во всем этом великолепии отвратительнейшим образом смотрелся тяжелый железный замок.
– И где это у нас тут были ключи? – поинтересовалась я сама у себя, копаясь в сумке.
К замку подошел самый ржавый, самый старый ключ, но стоило мне провернуть его в скважине, как перед моими глазами будто что-то вспыхнуло. Я даже зажмурилась, проморгалась, но ничего больше так и не сумела заметить.
