Ибо однажды придёт к тебе шуршик… - страница 5

– Упс! – только и успел сказать Тук, краем глаза отметив, как быстро замелькало всё вокруг.

Ворота курятника с грохотом опрокинулись, подняв облако пыли, смешанной с грязью, трухой и куриным помётом.

– Стручок мне в бок! – пробормотал бедолага, пытаясь остановить мир, что, сойдя с ума, нёсся по кругу. Из-под него выползла гордая птичка, крайне возмущённая очевидной бестактностью хитропопого злыдня и, лапой стянув с клюва холстину, недовольно кудахтнула. Стараясь двигаться вопреки движению окружающей действительности, Тихоня стал линять через огороды прочь от места своего позорища. Проводив взглядом незадачливого похитителя, Чернушка кинула ревнивый глаз на петуха, окучивающего остальных пеструшек, и припустила за беглецом, столь неудачно позарившимся на её честь и достоинство.

– Так и запишем: сто тринадцатый, – объявил хозяин дома и, взявшись за нож, добавил со знанием дела: – Теперь он к нам до-о-олго не сунется!

Сделав зарубку на шесте, увенчанном деревянной же головой шуршика, отец семейства подмигнул домочадцам, за что был незамедлительно облеплен визжащей от восторга детворой, а также одарен нежным взглядом жены, обещавшим воистину сказочную ночь. Впрочем, вторая половинка не долго тешилась амурными фантазиями. Подхватив вместительный половник, она деловито воткнула руки в боки и поинтересовалась зычно: а не пришла ли пора подкрепиться после славных ратных дел?!

– Да! – раздался в ответ победный вопль.

И хлопнув друг друга по ладошкам, юные следопыты заторопились к столу, испытывая неподражаемое чувство гордости за удачную причастность к великой охоте на похитителя кур.

– Двадцать четвёртая! – возвестил Толстина́ Глоб, втаскивая в подвал корзину с вином.

– Неплохо, – резюмировал Маленький Бло, рисуя циферку в книге учёта. – Не ликёр, конечно, но на чёрный день сгодится.

Крошка Пэк пыхтел под тяжестью корзины, осторожно ступая по лестнице, чтоб не навернуться, пока лапа его не нащупала гладкие плиты подземелья и тогда, недолго думая, он выпалил, переступая порог:

– Как лошадку оформлять будем?

– Пусть проваливает к своему хозяину, – отмахнулся Бло. Тяга рыжего собрата к мелким эффектам его всегда раздражала.

– Не хочет, – возразил Пэк, – утверждает, будто там плохо кормят. Наше сено ей больше по вкусу.

Бло сердито швырнул перо на стол и ощетинился жёстким волосом:

– Не ври, Пэк! Понравилась – оставляй себе. Только не ври, пупындрик растудыт3! Это не достойно шуршика! Пойми, наконец, рано или поздно своим враньём ты наживёшь на наши кукузики крупные неприятности!

– Ну, ладно уж – неприятности! – Крошка с деланным огорчением потупил глазки. – Присочинить нельзя, что ли?! И почему сразу «не ври»?! – затем, помедлив чуток, добавил с капелькой эдакой лёгкой непритязательности: – Так я могу лошадку оставить?

– Кормить будешь сам, – понапутствовал Глоб.

– А убирать – тем более! – подхватил Бло.

– Не вопрос, – приосанился ушастый хитрец и вышел из подвала, гордо воспряв носом4.

– Это последняя! – пробасил Неве́ра, внося самую объёмистую корзину с вином. – Кстати, на озере человеки поставили на ночь сети. Можно задуматься на предмет рыбы.

Крошка Пэк между тем вышел во двор с превеликой любовью ко всему живому. Лошадёнка понуро стояла в сторонке, размышляя над отсутствием овса, доброй руке хозяина и крахе надежд на ухоженное стойло. Остановившись напротив печальной скакуньи, шуршик приветливо улыбнулся.