Ида Премудрая - страница 11
Я выхватила телефон, чтобы вызвать такси. Где же мой алый мужчина… Купер мой. Я ведь так и не узнала, перегнали его к моему дому, как распорядился Кирилл или нет.
- Идочка! – раздался мне в спину голос мамы. Звонкий и какой-то отчаянный.
Я остановилась.
- Что. Мама.
И тут... Тут я услышала то, что, наверное, всегда хотела услышать. Вот только не надеялась. Даже мечтать не смела.
- Прости, - прошептала мама. – С тобой все хорошо? Ты… в порядке? Доченька… Доченька моя любимая, единственная моя девочка…
И она обняла меня, прижавшись к моей подрагивающей спине.
- Прости. Я их прогнала.
Ого! Такое бывает? Мама… выгнала кого-то из друзей семьи?! Земля двинулась против своей оси, на Марсе расцвели яблони, а у меня в душе поднялось такое… Не описать. Не выразить словами. Как будто… Как будто гора сырого, тяжелого песка медленно поползла вниз с измученной души. И становилось легче.
Я медленно, еще не веря, кивнула.
- Они тебя…
- Они не успели. Мне помогли, - тихо ответила я.
- А… Идочка…
- Я тебя люблю, - выдохнула, и развернулась к маме.
Маме, вечно мной недовольной, критикующей, подыскивающей бесконечных женихов, существующей в совершенно иной системе ценностей. Но все равно… любимой.
- Нам надо развлечься, - постановила мама, быстро вытирая слезы. – Мы в последнее время и не видимся даже.
Отчего-то я кивнула.
- Будем кутить! Я куплю сливки и сделаю бламанже. Идочка, ты же будешь кушать бламанже? Там совсем нет жира, я почти не кладу туда сахара, и…
- Мама, я не сижу на диетах. Я просто правильно питаюсь!
- Хорошо-хорошо, - вдруг не стала спорить со мной мама.
И мы вернулись в дом.
- Для хорошего бламанже, Идочка, нужны сметана, лимон и немного сахара. Немного. Ты же будешь?
- Буду, мам. Буду!
А, пропади все пропадом. Завтра – в зал. Увеличить нагрузки. И всю неделю не выбиваться из графика правильного питания. Тогда все будет в порядке.
Мама суетилась, бегала по кухне, а я, забравшись с ногами на диван, смотрела на нее… Как… Как в детстве.
Я думала о них. О своих родителях. Оба закончили медицинский. У мамы, кстати говоря, оценки были лучше. Всегда лучше.
Ну, ладно, потом появилась я. Мама даже в декрете толком не была. Не брала академический отпуск. Так почему же она не работала, сосредоточившись на нас с отцом?
Зачем… Зачем эта вечная кухня? Десерты. Знакомые, большей частью неблагодарные, которым мама бесконечно помогала…
«А счастлива ли она? - пришла в голову тревожная мысль. - Или?»
- Мааам. А поедем куда-нибудь?
- Куда? – она ловко извлекала из лимона сок. Рядом в мисочке расходился желатин.
- Не знаю. На море. Хоть на три-четыре дня, а?
Я вспомнила фотки, которые недавно прислала Васька. Белоснежный песок, бирюзовое море… Вдруг до дрожи захотелось услышать вздохи прибоя, вдохнуть солоноватый воздух побережья. И умиротворенной, счастливой, замереть на берегу…
- Идочка! – мама наставительно подняла деревянную ложечку, которой помешивала желатин на паровой бане. – Это же дорого.
- Мама. Я могу позволить себе тебя свозить. Если папа согласится – поехали все вместе! Сто лет же никуда не выбирались!
- Деньги любят счет. И не надо тратить их бездумно, как…
Мама с трудом проглотила едва не соскочившее с языка: «Как ты».
Все-таки сегодня очень странный день. Странный, но хороший. Очень хороший.
Сами собой закрылись глаза.
Я проснулась, когда за окном уже сгустились сумерки. Отец пришел с работы. Большой, шумный… Мы ели бламанже, вспоминали прошлое – мое детство, их молодость…