Идеал недостижим. Роман - страница 16
Настроение у всех было подавленное. Вадим старался ободрить подчиненных. Он и теперь ни на миг не сомневался, что в этой войне враг будет побежден.
После обеда он вышел из дома на окраине деревни, в котором располагался командный пункт взвода, и столкнулся с Хохловым.
– Командир, разговор есть. – Как старый знакомый, Хохлов субординации не придерживался. – Ну ты видишь, что происходит, командир? Посылают в атаку, а фрицы нас как в мясорубке перемалывают. На верную смерть посылают. – Вадим молча слушал. Старался понять, к чему он клонит. – Все мы здесь смертники. Фрицы танки подгонят, и не удержать нам оборону… Ну и вот… – Хохлов на миг замолчал. Посмотрел, как будто с вызовом, Вадиму в глаза. – Слушай, давай перейдем к немцам!
У Вадима открылся рот.
– Как ты можешь такое говорить! – возмутился он. И стремительными шагами пошел дальше. Хохлов остался на месте.
Вадим был потрясен. Но на Хохлова не донес.
Немцы пока не атаковали. Видимо, подтягивали силы.
Утром обнаружили, что Хохлов пропал.
– Сбежал, гад! – догадался Муромов. Он сжав кулаки – А я нутром чуял, что он предатель.
Ровно в десять утра заработала немецкая артиллерия. Было много разрушений и жертв. Погиб комбат. Оторвало ногу командиру роты. Артподготовка длилась полчаса, затем началось немецкое наступление. Впереди ехали танки. За ними бежала пехота.
Батальон отбил атаку. Фашисты отступили, оставив дюжину подбитых танков. Некоторые из них горели. От жара пламени броня лопалась, полосы стали скручивались как горящая бумага.
Не прошло и часа, как фашисты вновь пошли в атаку. И опять были отбиты. Теперь атаки следовали одна за другой. Немецкие танки наезжали уже на них со всех сторон. Они заняли круговую оборону.
Когда был выбит весь офицерский состав, Вадим взял командование батальоном на себя.
Их ряды редели. Они лишились половины минометов. Из трех их орудий два были разбиты. Заканчивались снаряды. Бойцы оборонялись из последних сил.
У Вадима на поясе всегда висел заряженный немецкий пистолет «Парабеллум». Если пленение было бы неминуемым, он выстрелил бы из него себе в сердце. Вадим даже отрабатывал это движение.
Уже шесть дней батальон держал оборону. Из них три – под началом Вадима.
Во время одной из атак он был ранен. Пуля прошла навылет через левую руку, не задев кость, и чиркнула по груди. Комсомольский билет в нагрудном кармане гимнастерки был пробит.
Муромов оторвал от своей гимнастерки рукав и перевязал рану. Покачал головой.
– В рубашке ты родился, Вадим.
Они стали друзьями с тех пор, как Гаврила спас Вадиму жизнь в рукопашном бою.
Немцы заметили, что оборона ослабевает, и стали атаковать чаще. Каждая такая атака могла стать для защитников последней.
Неожиданно ночью пришло подкрепление!
Вадим от радости заплакал.
Он опять командовал взводом. Новый командир роты хотел отправить его в госпиталь, но Вадим настоял на том, что останется в строю.
Во время очередной артподготовки был тяжело ранен в живот рядовой Перетятько. Он корчился на дне окопа, зажимал руками вывалившиеся внутренности и жалобным голосом твердил:
– Воды!.. Воды!.. Братцы, дайте воды!.. Хоть глоток!..
Вадим знал, что раненым в живот пить нельзя. Но солдат так умолял, что он не выдержал. Решил, что от маленького глотка вреда не будет. Воды ни у кого не нашлось. Перед окопом, метрах в десяти, стоял подбитый немецкий танк. В нем могла быть вода. Вадим пополз к танку. Вокруг рвались снаряды. Вадим благополучно к нему подполз, хотел уже забраться внутрь, и в этот миг в танк угодил зажигательный снаряд. Раздался взрыв, вспыхнуло пламя. Больше Вадим ничего не помнил.