– Я ослеп! – вскричал Вадим. Телеграмма упала на пол.
К нему подбежала медсестра. Взяла за руку. Стала успокаивать.
– Ничего серьезного. При сильном нервном потрясении может наступить потеря зрения. Но эта слепота временная. Вы обязательно будете видеть!
Время шло, а зрение не возвращалось. Это были ужасные часы. Два несчастья свалились на него в один и тот же миг.
И все же медсестра оказалась права. Через трое суток он снова стал видеть. Не хуже, чем видел раньше.
Отца похоронили без него. Вадим остался в санатории. Екатерина Дмитриевна на этом настояла, хотела, чтобы он прошел весь курс лечения.
Умер отец в возрасте 56 лет. Несомненно, сказалась война.
Из Ялты Вадим вернулся вполне здоровым.
Мама рассказала ему, как умер отец. Всплакнула. Вадим ее утешал. Через полчаса он побежал к Маше. Он увидал ее на другой стороне улицы. Она шла рядом с молодым морским офицером, стройным, подтянутым, мужественно и хищно красивым. Они оживленно беседовали, Маша то и дело смеялась. Не давая воли острой ревности, Лунин перешел улицу и, заранее раскрыв руки для объятий, бросился к ней. Маша коротко поздоровалась и, не замедляя шаг, прошла мимо. Моряк, кажется, усмехнулся. У Лунина пересохло во рту. Он опустил руки и долго стоял, не шелохнувшись. Глядел им вслед. Прохожие его обходили.
Вадим почти физически ощущал, как все рушится в его душе. Словно в основании прекрасного здания образовалась трещина, и оно развалилось. Он встрепенулся и быстро пошел вперед. Пошел бесцельно, наугад. Казалось, лишь стремительно шагая, он может переносить нестерпимую душевную боль. Ноги сами привели к его дому. Вадим не мог вспомнить, где и сколько времени ходил он по городу.
– Что стряслось, Вадя? – спросила Екатерина Дмитриевна, заметив его несчастный, обескураженный вид.
Вадим все рассказал. И, неожиданно для себя самого, расплакался. Теперь Екатерина Дмитриевна успокаивала его, гладила, как маленького мальчика, по голове.
– Любит тебя Маша, сынок… Она меня проведывала. С похоронами помогала.
Вечером явилась Маша. Она попыталась изобразить все как забавное недоразумение. По ее словам, это был просто знакомый. Сказала, что обниматься и целоваться на улице она сочла неприличным. Заверила, что по-прежнему любит Вадима.
Он ей не верил. Очень хотел верить, но не мог. Маша ушла рассерженной.
Ночь он не спал. Ложился, пытался заснуть, но какая-то сила срывала его с дивана и заставляла ходить из угла в угол часами, до полного изнеможения.
На следующий день Маша пришла снова. Принесла гитару. Пела песни. О свадьбе Маша не напоминала. Видимо, чувствовала, что сейчас неподходящее время.
Ее посещения лишь бередили рану.
Он принял решение – как всегда, быстро и бесповоротно – уехать. Чтобы сменить обстановку. Чтобы не видеть Машу.
Вернуть прежние идеальные отношения было невозможно. А других он не хотел.
2
Его почему-то всегда тянуло в Среднюю Азию. Наверно, потому, что там было тепло. Он не любил мороз.
Вадим поехал в Узбекистан. Устроился старшим научным сотрудником государственного архива Каракалпакской АССР. Архив находился в городе Турткуле.
Добирался он туда долго, с несколькими пересадками. Последний отрезок пути ехал на попутном грузовике, в открытом кузове. Еще в кузове сидели три каракалпака и русская девушка с узким худым лицом. Встречный ветер пронизывал насквозь. Из-за тряски, шума, ветра разговаривать было трудно. Вадим стал громко петь. И чтобы согреться, и чтобы не совсем уж молчать. Пел, в основном, романсы. Девушка не сводила с него глаз.
