Маша насмешливо закатила глаза, так, что видел это только я, а затем тихонько произнесла:
– Боюсь, Лев, этот маленький репейник от тебя не отстанет пока ты не познакомишься с ее игрушками.
– Только с Салли, и я не репейник. Лев сказал, я – Я Г О Д К А! – сложив руки на груди, так как это могут только дети, важно произнесла малышка, вызывая на наших лицах улыбку умиления.
– Хорошо, Ягодка, – сдалась Маша, – познакомь нашего гостя с Салли, но только быстро. У Льва помимо нас еще очень много дел. Некрасиво задерживать его, согласись.
И вроде бы Маша все говорила верно, но я немного расстроился, поняв, что мне так тонко указали на выход. Ну что же, как говорится, погостили, пора и честь знать.
Малышка быстро кивнула, и не дожидаясь пока я встану, взяла мою ладонь в свою крохотную ручку и потянула на себя, словно репку из сказки.
Размышлять о скрытых мотивах в словах девушки стало некогда. Я встал, и пошел в след за девочкой, стараясь подстроиться под ее темп. И я так скажу, для взрослого бугая как я, это было довольно сложно.
12. Глава 12. Устами младенца истина глаголет
-Маша-
Моя дочь и Лев, держась за руки ушли в детскую. Я смотрела на их уходящие фигуры, на сцепленные ладони и у меня замирало сердце. Вот такой должен быть папа для дочери! Сильный, большой, внимательный. Чтобы за ним, как за каменной стеной. Ни пули, ни стрелы, все ни почем. Чтобы своим рыком распугивал всех недоброжелателей и защищал. И чтобы так же бережно держал и старался во всем угодить своей принцессе.
Как же обидно, до слез, что моя дочь так же, как и я не познает этого чувства. Чувства отцовской защиты. Мать развелась с отцом, когда я была еще маленькой. Поговаривают, он узнал, что я не от него, и собрав вещи сам ушел.
Человек, растившей меня несколько лет, из-за одной сплетни, тут же вычеркнул меня из жизни. Я ждала, скучала, верила. Но все напрасно. Хорошо у меня был дедушка, который со мной и на рыбалку, и на улицу, и на велосипеде, а у Виктории только я.
Может, Лев прав? Мне было унизительно просить денег у Павлика, стыдно было выносить ссор из избы и идти в суд. В какой-то момент я включила гордость и совсем забыла, что алименты — это не брать чужое, а вернуть свое. То, что полагается моей дочери.
Лев прав! Сейчас я вижу это как можно четче! Почему со мной раньше никто так не поговорил и не убедил? Почему мать молчала? Ах да, ведь это именно ей было стыдно. Она говорила, что ответственность целиком и полностью только моя. Это она мне вдалбливала после родов, что мне никто ничего не должен.
Все, решено! Я обращусь к юристу! А потом, как накоплю денег, расплачусь со Львом! Так будет правильно! Черт, опять эта гордость!
Собрав посуду, быстро сполоснула ее, и вытерев насухо, вспомнила как за завтраком морщился мужчина. У него, наверное, после бурной ночи голова разрывается на части.
Вытащив с аптечки аспирин, растворила шипучие таблетки в бокале воды и понесла мужчине, пытаясь уговорить саму себя, что моя цель вовсе не праздное любопытство, что происходит в комнате у дочери, а забота о человеке, который может решить одну из моих проблем.
Заглянув в дверной проем, я вновь чуть не прослезилась. Мужчина лежал на полу, вниз животом, и катал красную гоночную машинку, в то время как моя дочь, смеясь над издаваемыми мужчиной звуками мотора, управляла голубым игрушечным Поршем.
– Кчао! – периодически выкрикивал Лев, а моя дочь, утыкаясь лбом о его спину, тряслась от безудержного смеха.
