У него закружилась голова, словно крепкий кулак с размаху ударил его в грудь. Глаза Бланш, зеленовато-голубые, с резко приподнятыми вверх внешними уголками, всегда были очень красивы. И фигура у нее чудесная: он уже успел забыть, какая Бланш маленькая и изящная. Но он никогда еще не видел эту девушку такой – дрожащей и покрасневшей от испуга и смущения. Ему понадобилось время, чтобы прийти в себя и заговорить.
– Какой сюрприз! Ваш приезд для меня – полная неожиданность, – резко сказал он.
– Я еду в Пентвейт, – ответила Бланш.
По тону этих слов и по тому, что она больше не смотрела на Рекса, было видно, насколько ей не по себе.
– Но, зная, что ваш дом так близко, я решила сначала заглянуть к вам.
Пентвейт? Рекс растерялся. Он никогда не бывал там, но знал, что владелец этого имения живет в Лондоне и Пентвейт лежит почти в развалинах. Зачем ей ехать в Пентвейт?
Бланш посмотрела на него, и улыбка постепенно сошла с ее лица.
Рекс стоял неподвижно и глядел в ее огромные широко раскрытые глаза. Они отражали целый вихрь самых разных чувств, но Рекс не мог определить ни одного из них. Бланш Херрингтон всегда выглядела как ангел: ее улыбка была искренней, доброй и спокойной, ее любезность – неизменной и непоколебимой. Но сейчас он видел другую, почти незнакомую Бланш. Перед ним была элегантная женщина с сильным характером. И она очень страдает по его вине – из-за того, что он похотливо развратничал у нее на глазах. Возможно, другим женщинам такое зрелище могло бы даже понравиться, но не ей.
– Я должен принести вам свои извинения, кажется, я обидел вас, – с трудом произнес Рекс. Он искренне ненавидел себя в эту минуту.
– Вы меня ничем не обидели! – твердо ответила она, но он заметил, что ее голос слегка дрожит. – Сегодня чудесная погода, и мне бы следовало проехать прямо в Пентвейт, а уже оттуда прислать вам свою визитную карточку. Тогда я дала бы вам знать, что собираюсь приехать. Это я должна извиниться за то, что создаю вам неудобства, сэр Рекс. Но мы промерзли до костей. У двери нам никто не ответил, и тогда мы понадеялись, что сможем согреться в вашем холле. – Она вздохнула и договорила: – У вас чудесный дом, сэр, просто чудесный.
Ему было невыносимо видеть, что она так смущена. Хуже того – она извиняется перед ним. Сколько достоинства в этой женщине!
– Вы никогда не сможете причинить мне неудобство, – ответил он твердо. – Вам не нужно извиняться. Конечно, вы должны были войти внутрь и обогреться у огня.
Его ум заработал с головокружительной скоростью. Может быть, ему подыграть гостье и сделать вид, будто он не видел, что она застала его в постели с Анной? «Так будет легче и мне, и ей», – мрачно подумал Рекс. Пока Бланш не уедет своей дорогой, они могут вести легкий светский разговор – ту ничего не значащую болтовню, которую он всегда презирал.
Но от этой мысли сердце словно качнулось у него в груди: ему стало еще страшнее. За много лет он и Бланш разговаривали не больше пяти или шести раз, и их беседы были короткими. И вдруг она оказалась в Корнуолле, у него дома. Он пришел в отчаяние. Он никогда не хотел, чтобы Бланш увидела его таким, каким он является на самом деле. Теперь ему было нужно получить от нее прощение. Но возможно ли это? И все же Рекс не мог позволить Бланш уехать, пока она не узнает, как искренне он сожалеет о своем развратном поведении.
Он вздохнул и произнес:
