– Вот! Взял в аренду, – с пристуком водрузил на стол увесистый кейс.
Бонусом шёл футляр аналогичного цвета хаки, но поскромнее габаритами. В нём прятался зарядник для аккумулятора.
– Подберем НП[23], чтоб всё «Поле дураков» как на блюде! – судя по душевному подъёму, в артполку Борзов хватил соточку. – Будем по очереди мониторить. Злодей нарисуется, сразу – звонок другу. Подлетают «пэпсы», отрезают гаду путь отступления. Дальше дело техники. Мы – в парнях, враги Отечества – в окурках! Роман Александрыч, не в службу, а в дружбу. Достань нарзанчика из холодоса. Набегался, аки сайгак!
Открытие сезона было доверено старому погранцу Каленову. Спорить начальник розыска не стал.
Отмантулю и к стороне, подумал. Дождя, вроде, вечером не обещают.
В напарники он взял Сердюка. Тому пришлось тащить прибор от машины, оставленной на Комсомольской, через пустырь. Чапыжник за лето вымахал, где по колено, а где и по пояс, путь торили сквозь заросли, как два ледокола.
Закинутый на плечо футляр перекосил старшего опера на бок.
– Тяжёлая бандура, – пожаловался Сердюк, когда добрели. – А ремешок, зараза, узенький. Чуть до кости не прорезал.
– Ничё, ара, тебе полезно! Поиграй мальца в войнушку, раз от армии откосил. Знаешь, сколько в наряде по охране государственной границы на горбу прёшь? Загибай пальцы! Автомат. Четыре полных рожка. Один присоединён, три в подсумке. На ремне – штык-нож, эспэша[24], к нему сигнальные ракеты, фонарь следовой, фляга с водой. Это, не считая всякой мелочи типа ипэпэ[25]. А ты с одним бээн-два[26] разнылся.
– Чей-то с одним? Ещё ствол у меня, браслеты, сумка. Минералки вот полторашка.
– О, дай-ка хлебнуть! Сушняк после селёдочки.
Перед вахтой оба заскочили домой поужинать. Война войной, как говорится.
Само собой утеплились, не май месяц. Калёнов – в бушлате, на бритой голове – вязаная шапочка. Сердюк – в чёрной плечистой кожанке, экспроприированной у тестя. Объёмная куртка в сочетании с тонкими конечностями и маленькой головой делала фигуру опера ещё более комичной.
Из островков деревьев облюбовали тот, что расположен на отшибе, вдалеке от народных троп.
Сумрак густел на глазах. Минута, другая, и потёмки в условиях сплошной облачности стали чернильными.
Майор бережно вынул из кейса дорогостоящую «бандуру». Смахивала та на гибрид бинокля и фотоаппарата с телескопическим объективом. Сняв крышку с оптики, Рома включил прибор и приник к окуляру. Резиновый налобник маскировал ядовито-зелёное свечение экрана. Мощная бинокулярная лупа позволяла обнаружить фигуру человека на расстоянии в триста метров.
Калёнов плавно вел объективом слева направо. Неряшливые контуры бурьяна были мультипликационно чёткими. Оп! Наткнулся на соседнюю компашку берёз. Никто не затаился в ней? Нет. Поехали дальше.
Недостатком чудо-прибора был ограниченный обзор. Телевиком надо постоянно водить, как хоботом, туда-сюда. Второй минус – масса, БН-2 – реально не пушинка. Руки отсушишь державши. Треногу бы под него.
Ничего, потерпим, был бы толк, настраивал себя майор. Ну, а если вхолостую сработаем, у нас Саныч есть, виртуоз доклада. В цветах и красках распишет, как мы рвали попу: «С применением спецтехники, товарищ полковник!», «Не считаясь с личным временем, товарищ полковник!»
Оп! Движение на двенадцать часов… Замер Калёнов, напряг зрение. Показалось…
Наигрался майор быстро. Десяти минут не прошло, как он вручил прибор Сердюку.
