Отдохнувший за ночь лифт ракетой вознёс меня на шестнадцатый этаж.
Я открыл дверь квартиры. На пороге меня встречала пушная статуэтка. Горделивая поза, прямая спинка, уши торчком, расщеперены на стороны белесые усы. Он был празднично красив и ярок, этот оживший персонаж диснеевского мультика.
Кот явно ждал моего возвращения. Но как он, шельмец, узнал, что я иду? Или он сидел под дверью всё время моего отсутствия?
– Привет! – попытка потрепать найдёныша по загривку закончилась тем, что он гибко изогнулся и бесшумно скользнул на кухню.
Запершись на оба замка и защёлку, я, наконец, почувствовал себя в безопасности. Мой дом – мой Форт Боярд[48], и я готов к долгой осаде.
Гарнизон крепости должен быть накормлен досыта. Себе я пельмени поставил вариться, коту сыпанул на газетку жменю лёгких, похожих на керамзит, коричневых камушков «KiteKat». Пахло от них неорганической химией, что, впрочем, на аппетите зверя, обоняние которого не чета нашему, не отразилось.
– Потчевали ли тебя, дружок, такими деликатесами ранее? – поинтересовался я в надежде на благодарность.
Кот прикрыл веки, ответ на его языке был утвердительный.
– Ну-ну, – я притворился, будто поверил.
Пельмени с бульоном, чай с лимоном, лакомая сигаретка. Спустя пять минут – ещё одна, ее потягивал с наслаждением, расслабленно навалившись грудью на ограждение лоджии.
Новый день стартовал без драйва, серенький, ветреный, промозглый. Оттого и в квартире зябко. А до запуска центрального отопления ещё, как до Китая раком.
Часом «Ч» я определил 08:00. В будний день звонок в указанное время не идёт вразрез с правилами хорошего тона. Правда, мой контакт – человек богемной профессии. Он – «сова», предпочитает творить по ночам, а потом до обеда топить на массу. Ничего, один раз – не Гондурас, не облезет.
Мобильник я поставил на зарядку, когда вернулся из милиции. Настала пора его включить.
Не обращая внимания на посыпавшиеся сообщения о непринятых вызовах, я нашёл в телефонной книге нужный номер.
Сделал глубокий вдох-выдох, готовясь к серьёзному разговору.
На третьем гудке из динамика вырвалось ликующее:
– Живо-ой!?
Отрадно, что есть на свете человек, которому моя судьба небезразлична.
Которого можно подколоть вопросом:
– А ты, щусёнок, поди и панихидку по мне справил?[49]
– Ха-а! Узнаю брата Колю![50] – мы оба – любители цитат из бессмертных советских кинохитов.
Следующий вопрос «брата Васи» был уже индивидуального пошива:
– Мишаня, ты дело пытаешь или от дела латаешь?!
Эта присказка у Ромы в числе коронных. Услышав её впервые, я хотел на автомате поправить: «лытаешь», но воздержался. Подумал – обидится шоураннер. Собственный вариант ему понятен – латать, значит, штопать, зашивать. Смысл архаизма «лытать»[51] ему неведом.
– Латаю, латаю, – подтвердил я кротко, после чего объяснил причину своего исчезновения.
Излагал самую суть, зная, что собеседник нетерпелив.
– Правильно я тебя надоумил приговоришко поломать? – перебил он, когда я добрался до пересказа судебного заседания.
– Как в лужу глядел, – комплимент его прозорливости носил заслуженный характер.
Работа над сценарием шла полным ходом, и вдруг соавтора озаботила моя судимость за неуплату алиментов.
– Она погашена давно, – ворошить старое мне не хотелось.
– Ну, и что?! Смотри вперёд, Михря! Думай о деловой репутации! Я тебя сведу с одним адвокатом. Очень крутой! У него в ваших краях дача, подскочишь к нему на выходных.
