— Так что все-таки случилось? Может, пора поделиться с мамой причиной вашего развода? — взволнованно интересуется мама.
Из нашего близкого окружения мало кто знает об истинных причинах нашего развода. Мы многие годы были образцово-показательной парой на людях, но не за дверьми нашего дома.
Сейчас, рассуждая более рационально, мне кажется, мы сами не знаем, что с нами произошло.
Я часто проигрываю в голове тот роковой вечер: Леон, как обычно, пришел поздно. Как обычно, уставший, молчаливый и раздраженный. А я, как обычно, не смолчала… Слово за слово, крики, взаимные обвинения, а потом мои слезы. Мы сидели в гостиной напротив друг друга: я плакала, а Леон молчал. Я помню, как тихо сказала, что устала, и предложила развестись и не мучать друг друга. Как часто бывает у семейных пар: поругались, пробросались словами, оскорблениями, поговорили, забыли, помирились. Так всегда было и у нас. Мы и раньше в сердцах могли вспылить, бросить в друг друга нелицеприятное, но потом наступало перемирие, и жизнь возвращалась в привычную колею.
Но не в тот вечер.
Леон всегда отходил первым, мужественно мне уступал и всегда извинялся, даже в те моменты, когда виновата была я.
Я ждала его ласкового леоновского «извини», а услышала:
— Хорошо. Я подам заявление, — и ушел…
Это равнодушное «хорошо» оказалось настолько красноречивым и громким, что мне стало поистине страшно. Тогда я отчетливо поняла, что это конец.
— Он изменил тебе? – вкрадчиво продолжает выпытывать мама.
— Нет. Не знаю. Пойман не был, но…— я правда не знаю.
Иногда мне казалось, что частые командировки и ежедневные задержки на работе — следствие того, что Леон мне изменяет. И я даже была уверенна с кем — с его чертовой помощницей Алиной. Я видела, как эта нахалка смотрит на моего мужа и облизывается. У меня всегда срабатывала тревожная красная кнопка, когда я приходила к Леону на работу, а рядом крутилась его помощница. Она открыто не показывала своей заинтересованности, но я всегда ощущала от нее опасность и вражду. Да, я ревновала, и эта ревность была частым поводом наших ссор. Леон клялся, что у них исключительно профессиональные отношения, но я с трудом верила, либо не хотела верить…
— Доченька, может, вы поторопились и …
— Мам, извини, у меня правда много дел. Давай я позже тебе позвоню? — у меня нет никакого желания опять слушать о том, что мы поторопились и приняли необдуманное решение. У нас был целый месяц на принятие этого самого решения. Но Леон не приехал и даже не позвонил, чтобы поговорить, извиниться и всё обсудить.
Ну а я… Я просто ждала.
Я же девочка.
Все мы, принцессы, ждем, что наш рыцарь приедет, спасет и бросит к нашим ногам весь мир.
— Хорошо, Агата. Но ты подумай на счет отпуска.
— Обязательно, мам. Папе передавай привет и дяде Натану. Пока.
***
Я навела порядок дома, навела ревизию в холодильнике, запустила стиральную машинку и съездила на почту за посылкой. Всё это я делала автоматически, потому что после разговора с мамой в голове, как на повторе, крутились ее слова от том, чтобы позвонить Леону. Мы остались в дружеских отношениях и, наверное, мама права — нет ничего крамольного, если я поинтересуюсь, где лежат документы.
Игнатов долго не берет трубку, и когда я уже собираюсь нажать «отбой», слышу его голос:
— Привет, Агата.
— Привет. Ты где? – ой, вот зачем я спросила? Меня это совершенно не должно касаться. По привычке? — Прости. Как дела? – поспешно поправляю себя.
