А нет, за каким-то хером вернулся в особняк. Раньше Мира вернулся. Как сопляк забрался в комнату Жас и слушал их сопливые прощания с братом.
И поцелуй.
Он слышал каждый чертов долбаный звук. Робкий смех. Шепот.
И едва сдерживался, чтобы не влезть.
Так и хотелось рявкнуть во всю глотку, что с этой девочкой совсем не так нужно. И целуется она дико, жарко, жадно.
Терпение Марса было вознаграждено. Девчонка теперь была в его полной власти. Не пыталась расцарапать ему физиономию или ударить. Хотя, он был готов к такому повороту.
Он напал на ее рот, как одержимый. Трахал языком, слизывал чертов вкус вишни. А руки было не удержать. Они сами лихорадочно двигались по стройному телу, пробирались под ткань.
И ведь он знал, что Жасмин сейчас без лифчика. На платье спина открытая, какой уж там лифчик. И потом, он с первого взгляда на нее рассмотрел острые крохотные соски.
И сходил с ума, когда представлял, как будет кусать их сегодня ночью.
А тут — она вдруг девушка Мира! Да нихрена подобного! Не верил он в такие сказки!
С трудом оторвавшись от умопомрачительно вкусных губ, Марсель жадно прижался к запрокинутой шее. Тонкая, изящная, она словно создана была для его рта.
Языком он жадно вылизывал каждый сантиметр нежной кожи. Алчно и порочно, втягивал в рот, прикусывал зубами, клеймил собой.
Девочка была легкой и хрупкой, а потому Марс медленно поднимал ее все выше, пока аппетитная грудь, прикрытая тонкой тканью, не оказалась прямо перед его глазами.
— Пусти! — рвано выдохнула Жасмин.
Но Марс лишь усмехнулся, потому что ее пальцы с силой вонзились в его затылок, царапая кожу короткими коготками, возбуждая его еще сильнее.
— Ты ведь хочешь совсем другого, крошка, — самоуверенно произнес он и отыскал под тканью острый сосок.
Он ощутил, как она вздрогнула, задрожала в его руках, а точеные бедра крепче сжались на его талии.
Он мог бы рассмеяться, сказать ей что-то очень пошлое, откровенное, поделиться мыслями и планами о том, в какой позе он будет брать ее в этой самой комнате.
Но просто не хотел и на секунду отрываться от своего занятия.
Резко дернув за ткань, накрыл ладонью небольшую грудь, а ко второй прижался ртом, жадно облизал тугую горошину, легко прикусил.
Он расслышал ее негромкий стон. Вскинул голову, ухмыльнулся.
Да, детка. Хочешь же, хочешь?!
Даже в полумраке он видел ее кукольные голубые глаза. В них бушевала такая страсть, что он охренел. Понимал, что не остановится он сейчас, пока его член не окажется в ней, глубоко внутри.
Между пальцев он все еще перекатывал острый сосок, лаская и сжимая.
Вновь раздвинул припухшие губы своими и набросился на ее рот, глотая судорожные вздохи и приглушенные стоны.
А свободной рукой нырнул ниже. Ему было мало касаться ее груди. Теперь он хотел всю ее: плоский живот, охренительно стройные бедра и попку. Особенно попку.
Он чуть не кончил сегодня утром в бассейне, увидев ее в том безобразии.
Воображение мигом дорисовало все, что было скрыто купальником. Он чуть не сдох, пока целовал ее там. Притормозил только потому, что знал: не понравится такая картинка отцу, да и мачехе. Которая, кстати и совершенно неожиданно, ему понравилась. Нормальная баба, вернее, женщина хорошая.
А сейчас, в полной темноте, за закрытой дверью, не собирался тормозить.
Ладонью резко рванул платье, обнажив бедро. Нащупал трусики на хорошенькой попке. Надо же, кружево. Он, кажется, теперь обожает кружевные трусы.
