– Вы бы хотели прослушать рецепт этого блюда повторно?
– Я, по-твоему, похож на кретина? Нет, конечно…
Она немного расслабилась.
– Давай, расскажи мне о всех позициях вашего ресторана. – Закончил Тим свою фразу, еле сдерживаясь, чтоб не расхохотаться в лицо блондиночке. И ведь ничего запредельного не потребовал. Как официантка, она на самом деле должна знать состав блюд.
– Вы… Оооо… Я… – Ещё секунда и девчонку хватит удар. Она замолчала, буквально на минуту, собирая всю волю в кулак, – Ок. С чего начнем?
Ну, надо же. Снова выдержала. Однозначно, законченная стерва.
– Ты хочешь, чтоб я до старости слушал твой монотонный, сонный голос?
– Я?! – Она переспросила и даже ткнула себе в грудь указательным пальцем, для уточнения, верно ли поняла, – Я вообще ничего не хочу. Это Вы велели рассказывать все меню.
– Слушай, вот не надо валить с больной головы на здоровую. Стоит тут, сочиняет. Давай сырный суп с гренками. «Цезарь». Пожалуй, все. Ты слишком медленно соображаешь, если что. С голоду помрёшь, пока дождешься еды. И, да… Сначала – суп. Свободна.
Блондиночка крутанулась на каблуках туфель, а потом, чеканя шаг, направилась в сторону кухни. Официантка маршировала с таким остервенением, будто каждый раз представляла, как под ее ногой оказывались части тела Беркутова. Пальцы, рука, голова. И она с огромным удовольствием, даже наслаждением, дробила их подошвой обуви.
Тимофей мысленно усмехнулся. Характер у девки, не дай бог. А на лицо – милая няша. Куколка. Хотя, он наблюдал, как блондинка общается с другими посетителями, там картина совсем иная. Приветливость, доброжелательность, стремление угодить, причем, искренне. На него же она с первой секунды среагировала так, будто изначально не выносит на дух. Ну, ничего. Он ещё ее подрессирует. Будет с рук есть, как послушная болонка.
Тим открыл телефон и принялся просматривать отчёты по вчерашним заседаниям. В провинции, в дочерних филиалах все было ровно. Никаких неожиданностей. Черт. Зачем же дед прилетает? В совпадение, ровно как и во внезапно проснувшуюся родственную любовь, он категорично не верил. Виктор Александрович, в лучшие – то годы, никогда не отличался излишней чувствительностью. Тимофею по юности казалось, что дед вообще не прочь сдать их с сестрой в интернат. Не поступает подобным образом лишь из-за приличий. Ну, и того положения, которое он занимал сам, имея серьезные дела с серьезными людьми. Кто поверит в успех защиты, если владелец адвокатской конторы родных внуков от себя же не в состоянии защитить.
– Ваш суп.
Блондиночка подошла к столу, держа на руке поднос с красивой, похожей на фарфоровый горшочек, тарелкой и плетёной корзиночкой, наполненной свежеприготовленными гренками.
Беркутов не двинулся с места. Его руки, по-прежнему, лежали локтями на клетчатой скатерти, цвет которой, белый с красным, соответствовал общему стилю ресторана, а значит, ставить блюдо официантке было не́куда. Тимофей намеренно занял добрую половину стола. Можно, конечно, выбрать дальний край, но поступить она подобным образом не может, это – проявление неуважения к гостю по внутренним стандартам заведения. Вроде, кинули еду, как собаке. С намеком, сам возьмёшь. Где-то, может, подобное и прокатило бы, но не в ресторане, принимающем людей, которые платят более, чем приличные деньги.
Блондинка застыла рядом, многозначительно глядя на Тиму. Он, якобы, с искренней доброжелательностью в глазах, которой, естественно, там и в помине не было, в ответ, выжидающе смотрел на девчонку. Все это столкновение взглядов происходило в гробовой тишине.
