– Ты правильно сказал. Это – мой француз, значит, и не тебе решать, работает он или нет.
– Я велел приготовить то, что счёл нужным, а лягушатник начал выкобениваться.
– Прекрати, – Беркутов поморщился, – Прекрати разговаривать так, будто ты деревенский простачок. Я понимаю, эта роль тебе исключительно по душе. Но меня не надо дурить. Я, в отличие от всех, знаю, кто ты на самом деле.
– Радует. Что хоть кто-то в этом доме знает, кем я являюсь.
– Дедуля! – В столовую залетела Машка. Сестрица быстро дышала, вид имела растрёпанный и сильно взволнованный, – Ты чего приехал-то втихаря? Мы ждали вечером.
– Вот я и приехал днём, потому что ждали вечером. Хотел посмотреть, как тут на самом деле. А на самом деле у вас – полная анархия. Прислуга только что не поплевывает в потолок, пока шляется без дела по дому. Охранники гогочут сидят на кухне с горничными, Николай вообще перестал мышей ловить…
– Все. Достаточно. Мы поняли. – Тимофей перебил деда, потому что вот эта манера вести себя, будто он настоящий дед, не по родству, а по состоянию души, которой Беркутов-старший вдруг стал придерживаться в последние годы, раздражала неимоверно.
Машка подошла к родственнику, чмокнула его в щеку, приобняла, даже сказала, будто соскучилась, а потом уселась рядом, на соседний стул.
– Ой, не бреши ты, ради бога. Соскучилась она… Вы уже с Тимкой на пару прикидываете, как меня спровадить побыстрее. – Беркутов-старший отложил вилку и нож в сторону, отодвинул тарелку, – Аж аппетит испортился.
– Слушай, давно хотел спросить. С самого раннего детства, сколько себя помню. Ты за что нас ненавидишь? – Тимофей не выдержал. Наверное, пять лет, проведенные в разлуке с «любимым» родственником, слишком сильно сказались. Ему стало тяжелее выносить мерзкий характер деда.
– Ненавижу? Нет. Если бы я вас ненавидел, уж поверь, разницу вы бы почувствовали. А так… Плевать в большей степени. Вы оба уродились в мать. Копия просто.
– Я похоже на отца, – Отрезал Тим.
– Рожей смазливой и кобелинными замашками? Это, да. Но в остальном – Танькина кровь. Все бы вам погулять, красиво отдохнуть, жить, ни черта не делая. Я вам оставил мощный, налаженный бизнес. Доход, который он приносит – мало с кем ещё сравнится. И главное, вам самим-то усираться не надо. Адвокатская практика – очень необременительное дело. Тем более, когда за вас все делают другие люди. Очень много других людей. А вы что?
– А мы, что? – Эхом переспросила Машка. Она, в отличие от брата, деда все так же боялась до одури.
– Ты – Виктор Александрович ткнул пальцем в сторону внучки, – Вечно трешься с этими нищебродами.
– Дедуля, они талантливые художники…
– Какая ж ты дура, однако… Талантливые в чем? В том, как утолить твое охочее до любви тело? Так дешевле жигало нанять. Он и полюбит, и приласкает. На кой черт нужно было запускать галерею? Я узнал слишком поздно, когда твой братец уже все продумал досконально. Все нюансы учел, которые могли бы помочь мне остановить это безумие. В итоге, мы имеем огромное здание в центре города, хоть в этом плюс, но находиться там может, по всем документам, только твоя долбаная галерея, от которой одни убытки.
– Дедуль… Ну, ты не прав. Там такой сейчас художник нашелся. Его картины скоро вырастут в цене раз в сто.
– Мммм… Отлично. Мне можно успокоиться?
– Да. – Машка шла красными пятнами от нервов и теребила край белоснежной скатерти, украшавший стол.
