Когда Саша вернулась домой с дипломом, Елизавета Васильевна встретила ее счастливой улыбкой:
– Победа!
– Наконец-то, – выдохнула Саша.
Взяв у дочери из рук новенькие корочки, мама зачитала с гордостью:
– Институт иностранных языков, по специальности английский… А ведь чуть не бросила, помнишь?
– Конечно помню. Спасибо, мамочка, что уговаривала не бросать, и хорошо, что я тебя послушалась. Только вот в школе неохота работать. Вот бы гидом где-нибудь пристроиться или техническим переводчиком… – девушка попыталась представить себя на такой работе и не смогла.
– Школа – тоже неплохо. Рада, что помнишь, как я с тобой билась. И отец, между прочим, твои поездки оплачивал. Ты вот о нем плохо думаешь, а сама вся в него. То же упорство, настырность. Забыла, как зубрила по ночам, к экзаменам готовясь?
– Мам, только не надо меня с ним сравнивать! Он алкаш, всю жизнь нам испортил. Много зарабатывает, а толку? Потом сам же все и пропивает.
– Не все, на твою учебу Володя не жалел. Злая ты, Сашка. Вот Ниночка добрая.
– Ничего, подрастет – тоже поймет, – не унималась Саша.
Разгорающуюся ссору прервал телефонный звонок. Мама сняла трубку.
– Да, я… Кто… Лида? Здравствуй, Лидочка!.. Нет, Володя в командировке в Прибалтике… Помогает литовским специалистам, там гидроэлектростанцию строят. Вот запустят, и вернется домой… Нормально, все хорошо… Сашенька? Только что вернулась. Закончила институт, закончила…
Саше было неинтересно слушать разговор с далекой тетей Лидой, и она прошла в комнату, которую делила с младшей сестрой. То ли из-за большой разницы в возрасте, а может, из-за Сашиного эгоизма отношения между сестрами нельзя было назвать близкими, задушевными. Вероятно, Нине хотелось, чтобы умная взрослая Саша стала ей подругой и советчицей, не исключено, что безразличие старшей сестры даже ранило душу младшей, но она этого не показывала.
Сестры были совсем разными: и по характеру, и внешне. Все говорили, что Саша пошла в Лучина, а Нина – в маму – может, поэтому та относилась к младшей дочери с большей теплотой. У Нины тоже были зеленые глаза, длинные и пушистые ресницы, кожа белая, как у Елизаветы, только сейчас на лице девочки появились подростковые прыщики, которых она очень стеснялась. Свои густые с рыжинкой длинные волосы Нина забирала в хвост.
Глядя, как Саша перебирает вешалки в шкафу, Нина спросила ей в спину:
– Ты куда-то пойдешь сегодня вечером?
– Не знаю, – буркнула Саша, не оборачиваясь.
Младшая сестра, собиравшаяся на пробежку и только что натянувшая синие тренировочные штаны, поняла, что разговора опять не получится, и тихо вышла из комнаты.
Саша стояла перед распахнутым шкафом, нахмурившись. На вечер совершенно нечего надеть. Весь ее гардероб состоял из нескольких застиранных кофточек и пары юбок – узкой черной и бежевой, фасона полусолнце.
Елизавета Васильевна не слишком жаловала Лидию. Она считала ее женщиной недоброй и надменной и не могла забыть услышанный случайно на собственной свадьбе разговор двух сестер новоиспеченного мужа: «И чего Володя эту Донскую выбрал, передок у нее какой-то особенный, что ли?» – заносчиво говорила Лида, по-видимому, считавшая, что ее красавец и умница брат достоин лучшей невесты.
