Чтобы не думать о плохом, она поинтересовалась у нянечки, которой недавно удалили маточные миомы.
– Как прошла ваша операция?
– Спасибо, нормально, уже лучше себя чувствую. Вот только… Помните Власенко из соседней группы? Гордячка такая надменная. Знаете, что она мне сказала? Мол, нужно было не шляться по морям, а детей рожать, тогда бы миом не было.
– Вот мерзавка! Да какое она имеет право так говорить! Разве это ее дело? Она вас совсем не знает, эта злобная баба, – возмущалась Саша.
– А Татьяна уволилась. Ну та, что драться с вами хотела. Я тогда прямо оторопела: при детях пытаться ударить по лицу воспитательницу! Как сейчас, вижу ее длинные худые руки с растопыренными пальцами.
Саша усмехнулась, вспоминая этот случай.
– «Ах ты, сногсшибательная блядь», – орет. Слава богу, я стул схватила и прикрывалась… Этой Татьяне место в тюрьме. Ну и коллективчик там у вас! – Александра помнила свой тогдашний страх, ведь ревнивая тетка наскочила совершенно неожиданно. – Зато детки такие хорошие, я их до сих пор вспоминаю…
– Вот скажите на милость, – перебила няня, – отчего эта Татьяна вас в виноватые записала? Шел к ней мужичок, да не дошел. Увидел вас на участке и давай языком чесать. Но вы ведь на него никак!
Саша не ответила, задумавшись о своем. Ревность, мерзкое чувство… Юрий постоянно пропадал, и она примерно знала, куда он ходит, не считая репетиций. О подробностях можно было бы расспросить соседей, но гордость не позволяла. Саша не знала, изменял ли Виват ей физически. Возможность этого вызывала у нее лишь такое же физическое отвращение. Сама по себе ложь страшила ее. Честность в отношениях ценила эта молодая женщина больше всего. Поэтому обида за предательство, непонимание, как себя вести в сложившейся ситуации, и невозможность что-либо изменить разъедали ее душу. Саша считала унизительным бегать за мужем, да еще напоказ это выставлять. Чувство собственного достоинства никогда бы не позволило ей затевать скандал с другой женщиной, тем более драться с ней. Да и зачем других винить? Он взрослый и женатый человек – значит, он и виноват. Каждый сам должен отвечать за свои поступки.
Однажды вечером Юра незаметно забрал все ключи и запер Сашу в их гостинке. Она долго барабанила по двери, надеясь, что в коридоре кто-нибудь услышит и поможет открыть замок снаружи. В голове метались панические мысли: «А вдруг случится пожар? Или мне станет плохо? Подлец! Сволочь! Ничтожество!» Саше казалось, что это дурной сон, с ней такого произойти не могло. «Я знаю, зачем он это сделал, – вдруг поняла она. – Побоялся, что прослежу, куда он ходит. Да я бы в жизни не пошла! Позориться!»
Открывая бутылку водки, она рыдала.
Как-то, еще работая в детском саду, она поделилась с воспитательницей из соседней группы, что муж все свободное время проводит на репетициях.
– Как же, на репетициях! – хмыкнула та в ответ. – Ты-то нагулялась, ведь на четыре года старше. Пусть теперь и он погуляет!
Пятидесятилетняя, хорошо одетая и ухоженная воспитательница не шутила. Прежде Саша относилась к ней с уважением, а теперь не знала, что и думать: «Как может такую пакость говорить взрослая женщина, которой я в дочери гожусь? С чего она взяла, что Юрка гуляет? И получается, если гуляет – то это нормально?! Она на его стороне! Гадость какая!»
Делая всезнающее лицо, воспитательница заметила:
– Знаешь, моему сыну почти тридцать, и не женат. Еще не нагулялся.
