– Меган. Я знаю что тебе тяжело, и ты не любишь говорить об этом, но от этого не уйти, пойми это. Это часть твоей жизни, и всегда ею будет. – Она скрещивает запястья и кладет руку на свои колени. – Тебе нужно смирится, и научится с этим жить. Нельзя просто взять и вычеркнуть эти события из жизни.
– В том то и дело. – Я с трудом сглатываю, чувствуя, как першит горло. – Я продолжаю жить прошлым. Я живу с мыслью о Билли. Засыпаю и просыпаюсь думая о том, что если бы я тогда не оступилась, и не упала бы с этой чертовой лестницы, моему сыну сейчас был бы год. Билли был бы год! – Я больше не могу сдерживать слезы, и они текут по щекам, нескончаемым потоком. – И я не могу спокойно есть! Не могу наслаждаться вкусной едой, просмотрами фильмов, прогулками, тусовками с друзьями и даже семейной жизнью! Потому что у моего сына ничего этого не будет. Из-за меня… – Я киваю сама себе и закусываю нижнюю губу, сдерживая надвигающуюся истерику.
– Возьмите. – Доктор Ричардс протягивает мне упаковку салфеток. – Наконец то вас прорвало Меган. Я ждала этого 4 месяца. – Она слегка улыбнулась.
– Продолжайте, выпустите наконец из себя эту раскаленную смолу, прожигающую вас изнутри.
Я вытираю насухо глаза, и выдыхаю. Пару минут я просто сижу молча, пытаясь успокоится, и осознавая, что только что, впервые за год, я вылила из себя эту боль при незнакомом человеке. Стало ли мне легче? Не знаю… но определенно во мне что-то изменилось, совсем чуть-чуть но я расслабилась.
– Знаете доктор Ричардсон.
– Аманда. Зовите меня Аманда.
– Я все вам расскажу. С самого начала, но не сегодня. – Я встаю с кресла.
– На сегодня хватит.
Я возвращаюсь домой в начале седьмого, машины Эйдана еще нет. Зайдя в дом, я улавливаю аромат тушенной говядины, и направляюсь на кухню.
– А вот и она! – Мама в моем фартуке, и с деревянной ложкой в руке, тут же направляется ко мне.
– Мам? Привет. – Я раскрываю ответные объятия, и только сейчас замечаю папу, сидящего за кухонным столом. – Папа.. – Я расплываюсь в нежной улыбке, и тут же иду к нему.
– Ну конечно, она всегда была папина дочка. – Мама недовольно посмотрела на нас, и вернулась к плите.
– Просто я не позорил ее на весь ресторан.
– Не на весь, а только перед Жанин. – Мама махнула лопаткой в нашу сторону, и несколько капель томатного соуса, попали на мой бежевый кардиган.
– Хватит вам. – Я улыбнулась, и посмотрела на маму. – Я люблю вас одинаково, вы самые лучшие родители. – Я повернулась к папе. – Оба.
Несколько секунд мы все молчали, а затем дружно начали смеяться. Я ощутила небольшое тепло в сердце, и вспомнила дни, когда я была подростком, и все проблемы решались одним семейным вечером, и папиными шутками. Как жаль что во взрослой жизни все намного сложнее…
Я села за кухонный стол рядом с папой, наблюдая как мама одновременно мешает мясо и рис.
– Что готовишь?
– Рис карри и тушенную говядину с перцем. – Мама подмигнула мне, и вернулась к готовке.
– Ты ведь стараешься нормально питаться? – Папа положил руку мне на колено.
– Стараюсь.
– Очень надеюсь на это Меган. – Лицо папы сделалось серьезным, но в то же время в нем проскальзывала боль. – Ты ведь знаешь какого терять ребёнка.. Я не хочу потерять своего.
Его мускулы дрогнули, и я подумала что он вот-вот расплачется, поэтому тут же обняла его, при этом сдерживая свои слезы.
– Ладно вам. – Мама оказалась за нашими спинами. – Не будем разводить сырость. Давайте проведем теплый семейный вечер, как раньше. – Она улыбнулась и посмотрела на нас.
