Для того чтобы снять вопрос – совершить революцию сверху, – Путину придётся преодолеть в себе идеального эволюционера. Недаром Путин позднее по этому же поводу заметил, что России предстоит совершить рывок, по масштабам сопоставимый с тем, что мы совершили в 30-х годах прошлого века.
На самом деле то, чего мы добиваемся от Путина, связано не только с политическими (внутри- и внешне-) рисками, с конфликтами внутри элит, риском нарушения равновесия и пресловутой стабильности, – это, по сути, выход из действующей системы, действующей модели экономики и жизни. Не только российской, компрадорско-паразитической, но и глобальной, мировой, где правила игры и разделение труда и отдыха определены достаточно чётко.
До сих пор путинская Россия при всех претензиях к ней, при нарастающем раздражении со стороны мирового регулятора, сохраняла абсолютную лояльность действующему финансово-экономическому порядку. Персонификатором таковой лояльности всегда был Алексей Кудрин, а реальным воплощением остаётся по сей день практикуемая кудринская модель финансовой политики – по определению несуверенной. Это многое объясняет и за это многое прощают. Опять же понятно, с какими рисками связан бунт против этого порядка.
Существующая ныне структура экономики не обеспечивает России минимальных гарантий сохранения суверенитета в случае резкого ухудшения внешней конъюнктуры. Наступление этого «случая» безальтернативно. Исходя из понимания того, что для Путина суверенитет является безусловным приоритетом, мы находимся как раз в ситуации крайней необходимости, когда надо принимать жёсткие и чреватые риском решения, мы не имеем никаких оснований сомневаться, что такие решения будут приняты. Для этого просто должны быть готовы и технология, и идеология.
На самом деле на сегодняшний момент не существует в разработанном рабочем формате ни идеологии, ни, тем более, технологии «русского прорыва», которую можно было бы представить Путину как возможную к исполнению. Осталось её только разработать и предъявить. В виде и качестве, достаточном для использования за рамками забора психиатрической больницы.
Путин и протоидеология суверенитета
У Путина есть идеология, безусловно. Это идеология суверенитета. В её русле он так или иначе действует с 2000 года. Её он акцентировал в прошлогоднем президентском Послании. И соответственно, желает он того или нет, это идеология Империи, имперской идентичности. Поскольку никакого другого реального суверенитета, кроме имперского, в современном мире быть не может.
Однако это протоидеология, поскольку «полуполной» идеологии не бывает.
Стакан наполовину пуст или стакан наполовину полон? Когда речь идёт о публичном выступлении политического лидера (я имею в виду прошлогоднее Послание), абсолютно естественно ожидать, что он будет придерживаться последней трактовки. Притом что таковая никак не противоречит действительности.
Вопрос в другом: почему этот стакан наполовину пуст, что это за пустая половина и какой пустотой она наполнена? Когда речь идёт о государственной власти, надо понимать: там, где идеология, – только там и есть государственная власть. А там, где её нет, – пустая половина стакана. То есть пространство скрытой власти, противостоящей государству.
Наша политическая система – это компромисс между государством (институтом президентской власти) и олигархическим правлением.
