1. Стихотворение А. С. Пушкина «Таврида»: опыт интертекстуального прочтения
«Что, если бы днем или ночью подкрался к тебе в твое уединеннейшее одиночество некий демон и сказал бы тебе: «Эту жизнь, как ты ее теперь живешь и жил, должен будешь ты прожить еще раз и еще бесчисленное количество раз; и ничего в ней не будет нового, но каждая боль и каждое удовольствие, каждая мысль и каждый вздох и все несказанно малое и великое в твоей жизни должно будет наново вернуться к тебе, и все в том же порядке и в той же последовательности, – также и этот паук и этот лунный свет между деревьями, также и это вот мгновение и я сам. Вечные песочные часы бытия переворачиваются все снова и снова – и ты вместе с ними, песчинка из песка!» – Разве ты не бросился бы навзничь, скрежеща зубами и проклиная говорящего так демона? Или тебе довелось однажды пережить чудовищное мгновение, когда ты ответил бы ему: «Ты – Бог, и никогда не слышал я ничего более божественного!» Овладей тобою эта мысль, она бы преобразила тебя и, возможно, стерла бы в порошок; вопрос, сопровождающий все и вся: «хочешь ли ты этого еще раз, и еще бесчисленное количество раз?» – величайшей тяжестью лег бы на твои поступки! Или насколько хорошо должен был бы ты относиться к самому себе и к жизни, чтобы не жаждать больше ничего, кроме этого последнего вечного удостоверения и скрепления печатью?».[65]
Такова одна из главных мыслей Ф. Ницше – учение о вечном возвращении. Речь здесь идет о кардинальном перевороте в осмыслении времени, становления и существования. Многие представители современной философской мысли посвятили этой идее фундаментальные исследования, предложили ее оригинальные интерпретации. Так или иначе, разные авторы (К. Ясперс, М. Хайдеггер, Ф. Юнгер, Ж. Делёз и др.) сходятся в том, что философское значение учения о вечном возвращении заключается в стремлении сохранить вечность при условии полного отказа от метафизической перспективы трансценденции, с тем чтобы перенести вечное в имманентное, временное и становящееся, связать вечное и мимолетное. Тот миг, когда раскрывается присутствие вечности в мгновении, когда само мгновение избавляется от гнета противостояния вечности, становится равным вечности, когда потустороннее и посюстороннее, божественное и человеческое, небесное и земное празднуют свое примирение, свой брачный союз, – этот миг и есть великий полдень, вечное возвращение. Нет необходимости указывать, что эта идея проходит красной нитью сквозь знаковые философские концепции ХХ столетия. Подступы к ней в XIX веке мы находим у Ф. Гёльдерлина: «Зачем наш мир не настолько несовершенен, чтобы это давало право искать за пределами его мир иной?».[66]
Но и в русской литературе XIX века есть поэт, чье творчество и существование насквозь пронизаны и пропитаны волей к вечному возвращению. Пушкин является провозвестником великого полдня, по силе и глубине не уступающим своим западноевропейским собратьям. Мы попытаемся доказать это на основе контекстуального и интертекстуального анализа неоконченного стихотворения «Таврида» (1822).
