– Извините, я не могу позволить ей…
– У меня билет же есть! – и женщина не на шутку разозлилась. – Я же его приобрела, проблем не было.
– У Вас просрочена виза. Меня накажут! – возразил проводник и опять посмотрел на революционера, как на самого адекватного среди них, ожидая поддержки.
Он вздохнул и поднялся. Ему захотелось помочь всем, сделать так, чтобы все остались довольны. Это была непростая задача, денег у него оставалось после покупки билета лишь на бутылку недорого коньяка.
Поезд неохотно тронулся. Все затряслось, заскрипело. На лицах пассажиров невольно отразилась тревога. Все уставились в окна, словно пытались запомнить очертания заснеженного вокзала. Каждый думал о чем-то своем сокровенном. Вокзал уже скрылся в снежных вихрях, и казалось, что поезд никогда и не трогался, а всегда продолжал свой путь.
Из купе проводника он вышел с бутылкой. Выбор был не ахти. С большим трудом ему удалось уладить конфликт. Он связывал это странное для него желание помочь ей с дорогой. Поезд словно вырвал его, как растение с корнем, и уносил далеко прочь. Одиночество душило. Он чувствовал, как набирает мощь эта стальная машина, как трещат по швам и рвутся нити, связывающие его с болезненным прошлым. И сердце наливалось радостью, той тихой радостью чего-то неминуемого и фатального, но непременно хорошего и обнадеживающего, когда свыкаешься с неизбежностью и чувствуешь, что бог любит тебя.
В купе его вовсе не ждали. Солдатик и блондинка сидели слишком близко друг к другу и ворковали, словно голубки. Когда он поставил бутылку на стол, парочка переглянулась и сделала такую мину, что он почувствовал себя третьим лишним. Но отступать ему было нельзя, поезд был последним пристанищем.
– Я уберу Ваш чемодан наверх? – спросил он, пытаясь сохранить спокойствие.
– Осторожно! – сорвалась с места блондинка, будто в чемодане лежала бомба.
– Но он же мешает!
– Известно, что плохому танцору мешает, – съязвил босоногий солдатик и подставил театрально блондинке свою небритую щеку.
– Ах, милый… – чмокнула она его, оставив на его щеке след своей помады.
Революционер почувствовал укол ревности. Блондинка лукаво улыбнулась ему, и ему ничего не оставалось сделать, как сдвинуть чемодан в сторону и занять свое место напротив этой странной парочки.
– Кажется, едем уже, – сказал босоногий, стуча от холода зубами.
– Бедняжка, тебе надо согреться… – воскликнула блондинка.
Она взяла со стола бутылку и стала изучать этикетку. Мужчины, воспользовавшись моментом, смотрели друг друга, словно соперники на ринге в начале боя.
– Как это романтично ехать в купе с такими мальчиками! – улыбнулась блондинка, и босоногий солдатик протянул свою озябшую руку революционеру.
– А что мы, в самом деле! Господин N…
– Адам, – представился Революционер и обратился к блондинке, – Признаться честно, я видел Вас в интернет-кафе.
– Никогда не думала, что мужчинам интересно шпионить за женщинами.
Женщина привстала, и Адам подумал сначала, что она хочет пожать ему руку, но блондинка, повернувшись, задрав край юбки, обнажила свои упругие ягодицы в кружевных белых трусиках.
– Видите пигментное пятнышко? Его еще называют отметиной Чингисхана или шлепком Аллаха.
– Да, я бы тоже не отказался шлепнуть, – шепнул про себя господин N очарованно.
– Ты поклонник насилия? – с любопытством спросила его женщина и опять села возле солдатика. Затем она сладко потянулась, словно кошечка, прикрывая зевоту ладошкой.
