– Тамара, где штуки, что я тебе дал? Для ушей! Достань их!
Не договорив, Адам метнул в арбалет топор, вложив всю силу, рассчитывая, что какие-то секунды у Тамары есть. Топор вонзился в арбалет и, срикошетив, зацепил топорищем подбородок Бориса, отлетел в шахту, исчез во тьме. Борис отшатнулся, выронив арбалет, который треснул и вышел из строя.
– Заткните уши! – вскричал Адам, отыскав свои затычки. – Тамара, вниз!
Нина уже спускалась, Адам поспешил за ней, посматривая на Тамару. Борис растерялся, настолько не ожидал подобного, и у беглецов оказалась фора. Прошло не менее полминуты, прежде чем Борис, ошеломленный, откинул поднятый арбалет и высунул голову в лифтовую шахту. Но он все еще был растерян.
Тамара оказалась ниже его метров на пять, когда Борис открыл рот, и его нутро породило нечеловеческий вопль, ударивший, казалось, даже по канатам. У троих беглецов уши были заткнуты, но Тамара дернулась, почувствовав дискомфорт. Это ее не остановило, и она продолжала спуск, нагоняя Адама, который, опасаясь за нее, спускался медленнее.
Борис закричал снова. Лишь спустя время, когда эхо от вопля потонуло внизу, он понял, что чудовищной силы звук на беглецов не подействовал. Борис зарычал, в его голосе были неуверенность и страх поражения. Он встал, неуклюже осмотрелся, побежал вниз, понимая, что оружия у него нет, не считая небольшой кувалды, которой он разбивал двери в шахту. Будь у него возможность поражать беглецов воплем, но они нашли средство защиты и не только уравнялись в силе, сейчас преимущество на стороне Адама.
Борис прыгал через несколько ступенек, его подгонял страх перед Марком. Он чувствовал, что брат способен на убийство, если ситуация поставит его перед фактом, что кто-то не выполнил для него нечто важное, что, по его мнению, нельзя прощать.
Адам с трудом различил очередные двери, потребовал от Нины остановиться. Для этого ему пришлось нагнать сестру и зацепить ботинком ее руки, в противном случае она бы ничего не услышала из-за берушей. Тамаре говорить ничего не пришлось, она была в метре над Адамом, и одну затычку из уха она вытащила.
Адам перехватил дубинку, опасаясь, что в отличие от потерянного топора дубинкой пробить двери окажется сложнее. В идеале нужно было спуститься еще ниже, но Адам не был уверен, что его руки выдержат, что же говорить о сестрах? Когда он схватился за уступ под дверью, Адам почувствовал, насколько устали руки. Как же сестры? Держатся на одном адреналине? Из лифтовой шахты нужно выбраться не только для того, чтобы избавиться от опасности перед Борисом, девчонки рисковали сорваться без воздействия извне.
Адам ударил дубинкой по двери. Появилась вмятина, но эффект с топором был куда серьезнее. Сколько ему понадобится времени? Где-то по маршевой лестнице за ними бежал Борис! Адам нанес один за другим с десяток ударов, прежде чем проломил отверстие достаточное, чтобы пролезть. Пот заливал лицо, рука с дубинкой онемела, дыхание было прерывистым, но времени передохнуть не осталось.
Куски, торчащие по краям, показались ему слишком острыми, чтобы пустить первой кого-нибудь из сестер. Адам полез сам. Руки ослабли настолько, что в какой-то момент Адам испугался, что не сможет подтянуться. После нескольких попыток он кое-как протиснулся, сбив локтем самый острый осколок. На несколько долгих секунд он застыл – ноги свисают, корпус на полу вне шахты. Неимоверным усилием воли он приподнялся на локтях, осмотрелся, вытащил одну берушу. Ему померещился шум со стороны маршевой лестницы, но собственное ошалевшее дыхание мешало понять, не ошибся ли он. Помедлив, убедившись, что ни Борис, ни Марк не появились, Адам воткнул берушу на место и, обернувшись, свесился в шахту.
