– В чем дело? – Адам шагнул к ней, протягивая руки, чтобы подхватить.
– Я не хочу, не хочу… – Тамара заговорила тихо, и Адам слов не разобрал.
Его отвлекло другое: Диана, обернувшись, не обнаружила за дверным проемом Нины. Она чертыхнулась, подавшись назад, и эта задержка, как чьи-то ледяные пальцы, сжала Адаму сердце.
– Давай же! – крикнул он Тамаре, встал на борт лодки, ухватился за ее одежду, рванул на себя.
Тамара повалилась ему на руки, Адам быстро и не очень осторожно опустил ее на дно лодки, почти швырнул, хотел рвануться по лестнице на балкон, как внимание привлек предмет, оставшийся незамеченным ранее из-за спешки.
От борта лодки на дно упала половинка того, что могло быть короткой и широкой трубой, разрезанной вертикально. Вторая половинка все еще лежала на прежнем месте, повторяя изгиб левого борта лодки. Адам не сразу понял, что увидел. Лишь когда послышались крики – Диана позвала Нину, – Адама осенило.
Он рванулся наверх, на балкон, испуганный тем, что Нина не просто скрылась внутри Башни, что она бежит наверх, туда, откуда они только что прибежали. Или же Борис уже стоит и смотрит на Диану, раздумывая, остановить ли сестру криком или угрозой оружия.
К счастью, не было ни того ни другого. Борис еще не появился, Нина никуда не убежала, она опустилась на пол, скрючилась, подвывая, ее трясло, и когда Диана попыталась ее поднять, это оказалось ей не под силу. Нина не отбивалась, ни за что не держалась, но сдвинуть ее было настолько тяжело, будто руками она за что-то ухватилась. Диана, покрасневшая от напряжения, не могла ничего ей сказать, она лишь беспомощно оглянулась на вбежавшего на маршевую лестницу Адама.
– У нее истерика, – сказала Диана, когда Адам застыл, глядя вверх на ступени и прислушиваясь.
Адам подхватил Нину, прижался к ее уху губами:
– Там, в лодке, кое-что есть, и ты там будешь как в Башне. Как в маленькой такой Башне. Кто-то приготовил ее… для тебя. Не бойся. Просто закрой глазки.
Нина, сжавшись, как пойманный зверек, затихла, затаила дыхание, и пока Адам нес ее к лестнице на балконе, его захватила такая мощная волна любви к младшей сестре, что лишь невероятная спешка не позволила ему остановиться, прижать Нину к себе, целовать, гладить и что-нибудь нашептывать, что-нибудь о том, как он ее любит, как будет о ней заботиться вне дома, вне их Башни, и о том, как это естественно – баловать именно самую младшую, во всем ей угождать, давать больше еды, нежели остальным, и – если понадобится – отдать за нее свою жизнь.
Нина вжалась лицом ему в грудь, замерла так, словно погрузилась в летаргический сон. Адам с помощью одной руки спустился в лодку, за ним последовала Диана, оглядываясь в ожидании Бориса. Адам хотел опустить Нину на дно лодки, опомнился, что это, скорее всего, спровоцирует приступ агорафобии, удержался. Сначала – соорудить Нине ее вертикальное убежище, приготовленное неизвестно кем, лишь затем разжать руки, а то, что две половинки странного сооружения идеально подойдут друг другу, Адам не усомнился.
– Диана! Тамара! За весла! Быстрее!
С сестрой на руках, прижимая ее к себе, Адам прошел на нос лодки, опустился на короткую скамеечку, не отрывая взгляда от балкона и двери за ним, откуда в любое мгновение мог – и должен был, судя по времени, – выскочить Борис. Но он не появлялся.
Диана и Тамара усиленно гребли, но Адам, не выдержав, закричал:
