– А в лесу сейчас, наверное, красиво, – заметила Четвёртая. – Лучше даже, чем в городе.
Курт кивнул.
– На моей Горе, – ответил он.
Вареник смешно, как умеют только кошки, чихнул под ёлкой.
– Будь здоров, – сказала ему Лучик и хихикнула. – А что за Гора?
– Неужели мы тебе не рассказывали? – Курт удивился.
Младшая покачала головой.
– Это из истории про одного попавшего, – Капитан помешал ложечкой свой чай. – В Неназванный-16. Вернее, то задверье уже под официальным номером. Так вот, Гора… Хотя что это я – Гора ведь Курта. Пусть он тебя и просвещает.
– Лучше рыжая, – ответил Курт. – Она там больше видела. Рыжая, расскажи мелкой…
– А надо? – спросила Четвёртая. – Ничего интересного же. Попавший как попавший. Гора как Гора. Правда, у Курта там была классная одежка… Соответственно занимаемой должности. Он притворялся местным служителем культа. Здорово, да? Какие перспективы…
– Издержки работы исследователей, – скромно сказал Курт.
Лучик восторженно уставилась на него.
– Ну всё, – хохотнул Капитан. – Теперь без рассказа, рыжая, ты отсюда не выйдешь.
Вареник снова вспрыгнул к нему на колени, потоптался с независимым видом и лёг. Из кошачьей пасти свесились длинные разноцветные нити блестящего дождя – будто ещё одни, уныло обвисшие к полу усы. Капитан неверяще моргнул.
– Я же не вешал на елку дождик! Где ты его откопал?
– Нет, ну это… – Курт не закончил фразы.
Четвёртая отставила чашку на журнальный столик, чтобы подняться и найти что-то в своём наброшенном на кресло пальто.
– Луч не взяла, зато я взяла, – она показала карточку, которую достала из кошелька. – Так что, может, на этот раз обойдется.
– Переварится, в смысле? – вздохнул Курт. – Или этот идиот выплюнет, осознав, что совершил большую ошибку? Чушь. Дай-ка карточку, там должен быть телефон, а то я дел куда-то свою записную книжку…
– В смысле, обойдется меньшими затратами. Скидка же.
– Ты меня подвёл, – грустно сказала Луч коту. Тот довольно зажмурился.
Ночью прошёл дождь, смыв следы аварии. Следы смыл, а запах оставил – он прокрался в ноздри и с готовностью отрапортовал, что ещё не так давно здесь красовалось немалых размеров пятно… кхм. Да и коммунальщики постарались, но, как видно, недостаточно. Роман потоптался у яркой заградительной ленты. Двое полицейских, заметив перекинутый через плечо бокс для фотоаппарата, поспешили к нему.
– Вы репортёр? Снимать нельзя.
Старший из полицейских, пузатый и низкорослый, напоминающий собой пивную бочку, задрал гневно встопорщенные усы к улыбающемуся лицу Романа.
– Нельзя, вам сказано! Настырные щелкопёры…
«Было бы что снимать, – подумал Роман. – Вы охраняете пустой кусок асфальта и покорёженный столб». Но, вместо того чтобы озвучить свою мысль, лишь успокаивающе поднял руки ладонями вверх.
– И не собирался. Мой журнал не заинтересован столкновением ассенизаторской цистерны с машиной нетрезвого министерского зятя. Лично я – тоже. Я заинтересован в том, чтобы пройти. На работу надо, понимаете…
– Верно, считаешь себя остроумным, парень, – полицейский недружелюбно перешёл на «ты» и значительно, как ему, должно быть, казалось, подтянул пояс своей бело-красной формы. – Надо – так обойди.
– Но здесь короче, – мирно сказал Роман. – По этому переулку, который вы перегородили. И зачем вы его перегородили? Людям же неудобно. И почему его так плохо помыли? Воняет…
– Ты знаешь, что такое следствие, парень?
