Через несколько дней я почти освоился в роскошном доме Моше с бесконечными вариациями орнаментов на стенах и потолках, с достоинством держащимися слугами; должно быть, их здесь не унижали. Вот только не хватало воображения понять, каким образом мой обретённый друг сумел вместить так много знаний: в совершенстве знал литературу, историю, освоил латынь, греческий, про иврит уж не говорю. На полках от пола до потолка в его рабочей комнате ряды книг на разных языках. Дивлюсь и его знаниям Талмуда; он хорошо знаком с греческой философией, арабской поэзией. Он мой учитель и в области стихосложения.
Однажды после весёлого застолья мой наставник спросил:
– Можно ли сочинять стихи во сне?
– Наверное… – неуверенно ответил я. – Если придерживаться мнения ибн Гвироля, следовавшего платоновской идее знания как припоминания того, что было в горнем мире, то можно.
– Ну да, – в раздумье проговорил Моше, – во сне душа в некотором смысле освобождается от тела и вспоминает… Или всплывают в памяти неосознанные мысли, впечатления. Отчего и случаются прозрения во сне.
Помолчав, добавил:
– Мы ведь часто на бессознательном уровне, начиная с личного опыта самопознания, постигаем мир. Я об этом сейчас пишу в работе, которую назову «Райский трактат о смысле переносного и прямого значений», где пытаюсь осмыслить отношение человека к универсуму – миру как целому во времени и пространстве. Это, должно быть, имеет отношение к вопросу о непознаваемости Творца. Философские проблемы пытаюсь решить через рассмотрение метафорики языка; удачная метафора – сходство, сравнение – может заменить пространные описания.
Я хотел попросить рассказать подробней о метафоре, искусстве отыскания единственного слова, которое передаст чувство и мысль стихотворца, но постеснялся обнаружить своё невежество.
Моше о чём-то задумался, затем продолжал:
– Во сне нам являются видения событий, над которыми мы думаем наяву. Ицхак бен Шломо Исраэли, врач и философ, живший во второй половине девятого века, обратил внимание на природу сна и воображения. Он полагал, что явившееся в сновидении является более утончённым, сущностным, почему и случаются откровения во сне. Опять же, мы в своих писаниях всякий раз возвращаемся к впечатлениям детства и подросткового возраста. Вот и события истории нашего народа всегда перед глазами… Что ты, будущий прославленный поэт, можешь сказать по этому поводу?
– Я скажу то, что прочёл в ваших трудах. Владение искусством «инкрустации» состоит в умении сплавлять текст Библии с авторским текстом, личными впечатлениями таким образом, что они образуют нечто целое и новое. Всего лишь библейская фраза или несколько слов Танаха связывают настоящее с прошлым. Я приобщаюсь к этому искусству также и у вас в доме, где не затихают споры поэтов, учёных, философов о стихосложении, литературе, культуре. Библейские фразы рождают в воображении читателя, знакомого с Торой, представление непрерывности времени.
– Ты талантливый ученик! – воскликнул мой друг и учитель.
В гостеприимном доме Моше ибн Эзра, где «огонь сердца заливают виноградной кровью бокалов», вдохновение не оставляет меня. Беспечный и счастливый, я в короткое время написал десятки стихов о пиршествах, о забавных загадках, с лёгкостью сложились свадебные песни, оды дружбе и любви.
Вот только моя райская жизнь подходит к концу. Миролюбивые андалузские правители, не имея возможности остановить продвижение христиан, обратились за помощью к фанатичным берберским племенам Северной Африки. И те, не дожидаясь заключения соглашения, ринулись к нам через Гибралтарский пролив. Битва с христианами закончилось победой полумесяца. Спасители вскоре оказались поработителями своих же единоверцев – мавров.
