Он усмехнулся, рассматривая содержимое потертой и склеенной в нескольких местах скотчем коробки, в которой и лежала карта. Помимо карты Клеон сохранил на удивление много других вещей, не совсем нужных.
«В то время я был совсем другим, – непроизвольно промелькнула мысль. – И не только внешне. Я думал не том, о чем думаю сейчас и мечтал совсем о другом. Как можно настолько измениться за полтора десятка лет?».
Сердце медленно наполнялось теплотой, и ледяной ком, сковывающий все внутри холодом, постепенно оттаивал. Клеон с улыбкой доставал предметы, не имеющие ценности для остальных, но очень значимые для него.
Зачем он сохранил старую студенческую бейсболку, на которой было вышито заглавными буквами – ИЕРАРХИЯ? Во времена молодости название, наверное, имело огромное значение. С улыбкой Клеон вертел в руках потертый пластиковый пропуск. В университете, очень давно, он был одним из ярых приверженцев альтернативной истории, и для того, чтобы попасть на тайное собрание, нужно было показать бейджик с тайным ником и знать пароль.
«Правда, такое ощущение, что прошли десятки лет», – снова промелькнуло в голове, и Клеон понимал, что теплые воспоминания переполнены грустью давящей тоской по чему-то прекрасному и давно утерянному.
Тогда он верил, искренне верил, что мир – другой, что происхождение планеты и человечества в корне неверно представлено эволюционистами, и горел желанием найти подтверждение своим безумным теориям.
Да, все это было и правда слишком давно.
– Нашел! – Клеон непроизвольно сказал вслух, сидя на полу собственной квартиры рядом с кладовой. – Хорошо, что не выкинул…
Клеон держал в руках толстую пыльную папку. Потертый по краям с обсыпавшимися уголками черный фолиант был тщательно перевязан светлой тесемкой, из-под которой в разные стороны торчали пожелтевшие листки.
– Ну надо же, сохранилась! – он улыбнулся, протирая тыльной стороной ладони запылившуюся поверхность.
Вместе с высоким уровнем интеллекта Клеон с детства был наделен и феноменальной памятью. Поэтому когда позвонил Гринлоу и Клеон нашел старую студенческую карту, он сразу вспомнил другие исследования, которые проводил в молодости. Точки, отмеченные на карте и сильно обрадовавшие академика по неизвестной пока причине, появились там не просто так.
С самой молодости Клеон очень тщательно относился к получению, анализу и переработке любой информации. Именно поэтому он и стал ученым. Во всех исследованиях он делал конкретный вывод только тогда, когда имел достаточно доказательств. Больше всего он не переносил пустые рассуждения, расплывающиеся на пустом или полупустом информационном поле.
Места на карте он отметил на основании лежащих в старой потертой папке документах. Почти полтора года в университете он изучил все, что мог в информационной базе сети, чего явно было недостаточно. Он настолько погрузился в одну из своих теорий, что буквально жил в библиотеках и научных центрах. Он исколесил несколько штатов, выискивая на распродажах и в старых букинистических магазинах нужные данные. И тогда он думал, что нашел.
«Странно, я даже не помню, что именно тогда собрал, – с удивлением подумал Клеон, развязывая тесемки на папке. – Обычно я ничего не забываю».
Рядом не было более опытного человека, чтобы сказать Клеону, что когда безграничная любовь разбилась о стены лабиринта общественной системы, память заблокировала все события, связанные с тем, кто ранил так сильно.
