Откуда взялись слухи? Активная переписка Совета с Центром – ещё не повод для домыслов. Дик ничего не знала: все три письма он спрятал в монастырском архиве. Неужели его «Отвяньте» так разозлило или рассмешило кого-то из медиков, что тот не удержал язык за зубами? Нет, невозможно. Разве что они хотели, чтобы Центр узнал о прошлом новой сотрудницы и безответственности командора.
Общения с «неблагонадёжной гражданкой» многие и впрямь избегали, но не демонстративно, так как один слух неизбежно повлёк за собой другой.
Кампари вошёл в кабинет, закрыл дверь и заржал.
Окно сверкало, дверцы шкафов блестели, Дик выводила буквы на самом невзрачном листке, который нашла, потом стирала и писала заново. Бумага уже покрылась катышками и дырами.
Услышав хохот, девушка вопросительно посмотрела на командора.
– Видели, что творится? – поинтересовался он, вешая сюртук на крючок. – Пройдитесь по этажам. Мужчин можете не разглядывать, с ними всё ясно, а вот на женщин обратите внимание.
Нахмурившись, она выскользнула за дверь и вернулась минут через десять.
– Ну? – Кампари оторвал взгляд от пункта связи.
– Все, у кого хватило волос, охвостели.
– Да! А ниже пояса?
– Командор, на задницы я не смотрела.
– Все брюки ушиты – не знаю, как в них влезают теперь. С мылом, наверное. Добро пожаловать в клуб. Теперь вы – законодатель мод.
– Меня это не радует.
– Я и не говорил, что это приятно.
– Все думают, что вы и я…
– Ну и что? Интерес ведёт к сочувствию, дурной пример заразителен. Проблема хлеба в Агломерации решена, а зрелищами пренебрегают, вот люди и тянутся в монастырские хранилища, хотя там нет ни одного подлинника. А сейчас зрелищем работаем мы с вами, здесь ведь нет газет или телевизора.
– Чего?
Под настойчивый писк пункта связи Кампари больше часа объяснял добарьерные понятия – «театр», «кино», «телевизор» – уверенный, что где-то смешал домыслы с фактами.
– Ни у кого не хватит времени на такие вещи, – заключила Дик. – Как и на книги из монастырской библиотеки.
– Ещё скажите, что добарьерное искусство разрушало умы, как алкоголь и табак – тела, а люди, вовлеченные в означенную сферу деятельности, ничего не производили, зато будили в согражданах лень и искажали их представление о мире.
– Не злитесь. О таких вещах рассказывают в старшей школе?
– Вскользь. Больше я узнал в монастыре.
– И что вы думаете с этим знанием делать?
Он улыбнулся ей.
– Заполнять пустующую нишу. Но не сейчас. Я и так раздразнил контролёров.
– Не то слово. Та женщина, Валентина, положила на вас глаз.
– Уже не только глаз.
– Вот как, – тонкие губы брезгливо дёрнулись. – Я слышала, её прочат на место главы Отдела. А вы при ней станете принцем-консортом?
– Какие ты слова знаешь, оказывается, – огрызнулся Кампари.
– Ваша вина.
А потом настал день медицинского осмотра: пульс, давление, зрение – стандартная проверка. «Патологий не обнаружено». Шприц с витаминами, закатанный рукав, жгут. Раньше при этих манипуляциях Кампари хихикал, сам не зная, почему, но за много лет отучился.
Обычно медики прощались после укола, но этот поинтересовался:
– Недомоганий в последнее время не испытывали?
– Нет.
– Перепадов настроения?
– Я этому не подвержен.
– Привыкание к новой должности часто вызывает тревогу и утомление.
– Я выполняю свою работу, как и раньше.
Командор подумывал, как бы вежливо спровадить посетителя, когда и впрямь ощутил то, что можно было назвать недомоганием. Жар и озноб одновременно. Бешеное сердцебиение. Свет лампы резал глаза, но в комнате потемнело. Его замутило. Позвоночник стал жидким.
