– Не возражаете, – пропела восточная женщина, приподняв свою голову с ярко-оранжевыми волосами, а быть может то, был парик, взирая на компанию, сидящих по обе стороны у стола массивного дуба, заставленного грузинскими яствами. Застолье пребывало в фазе недопитых напитков, – вы не против, – настойчиво, – если, он…, потанцует? – прошепелявила якутка своими нарисованными губами, нанесёнными выше тонкого контура губ.
– Возражаю, я возражаю, – оспаривал с брезгливостью и неприязнью приятель Владимира.
Впрочем, в такую минуту, во взгляде Людмилы читалось не меньше, чем изумление и, тем не менее, она предпочла промолчать, продолжая наблюдать за развитьем событий.
Возможно, ответ и выглядел не корректным, но здравым, тем паче уместным, когда одного из присутствующих «занесло не в ту степь», понятно и его раздражение, при виде неприятных персон у стола.
«А эпизод и впрямь забавен, – украдкой она посмотрела на коллегу Сысоева, – да, своенравен Владимир, не скрывая своего интереса, сверлит своими глазами, а что Алевтина? Терпит или принимает явный интерес её мужчины ко мне, как нечто нормальное?»
И мысленно отторгаясь от паяца – Сысоева, «присутствие его утомляюще, зато он развлёк посетителей ресторана, гвоздь программы». Людмила встаёт из-за стола и через пару шагов, окунается в ритм быстрых латинских мелодий, в джайв свободы движений.
– Людмила, Вы знаете, таким я не видел его…, – коллега выходит на площадку к эстраде за ней.
– Подумать только, «танцор»! Какая нелепость, попытка разжечь Вашу ревность…
Какое – то время, Людмила танцует с коллегой Володей, под звучание Мамбы.
Людмилу его замечание ничуть не задело, усмехнувшись странным мыслям приятеля, она в прекрасном расположении духа, даже если учесть, то внутреннее отвращение к алкоголизму Сысоева.
Жест руки, официант подаёт на стол счёт. Алевтина, Сысоев, Володя и Людмила, встают из-за стола, мужчины расплачиваются и следуют за женщинами в холл к гардеробной. Людмила проходит мимо окон, окинув взглядом обледенелую к позднему часу безлюдную улицу, ей так не хочется торопиться в квартиру начудившего героя – любовника, но время поджимает и видно, пора…
Смеркалось, по слабо освещённым, помрачневшим улицам одной из московских окраин коллега Сысоева развозит компанию его приятелей по домам, сначала Алю, проживающую неподалёку, а затем и Людмилу с Владимиром. Словно утративши ясность, взглядом прощупывая каждое из движений Людмилы, его вожделенный взгляд, она ощущает затылком, как и при первой встрече на кортах.
А поутру, насупив как – то неестественно брови, забегав глазами из-под кустистых бровей, описавши наигранную улыбку на тонких губах и пожелав, ещё дремавшей в постели, приятного дня, Сысоев проследовал по направлению кухни, выпив крепкого кофе, прошуршал в коридоре и вышел, отправившись в научно – исследовательский институт.
Людмила, пробудилась гораздо позднее, вначале ей вздумалось просмотреть по телевизору ряд передач и только потом, возымевши охоту; сходила на кухню и взяла там йогурты и апельсиновый сок. С содержимым на ярком подносе, вернулась в гостиную, держа на подносе приготовленный завтрак, открыла дверь на балкон.
Немного погодя, легла на софу, служившей постелью, залезла под теплое одеяло, его края подвернув под себя и, принялась поглощать легкий завтрак. Она не спешила, в этом не было смысла; все будни как под копирку, походили один на другой.
