Игла и нить - страница 8

Доктор приложил к ее груди стетоскоп, не похожий ни на один из стетоскопов, которые девочке доводилось видеть, и Анна ощутила, как в ее сердце родилось странное влечение к этому предмету. Какое-то время доктор слушал девочку стетоскопом, озабоченно прицокивая, а после вынул откуда-то ужасную иглу. Анна вспомнила острую боль в руке и яростное желание схватиться за тетину руку. Но женщина стояла не шелохнувшись, пока кровь из раны на руке девочки стекала в стеклянную бутылку. Доктор капнул несколько капель крови на тонкий металлический диск, и в ту же секунду, как жидкость коснулась поверхности диска, он начал шипеть и разбрызгивать капельки металла в разные стороны.

– Испытание железом подтверждает, что ее магия чиста; однако сердечный ритм говорит о значительном эмоциональном заряде. Учитывая все вышесказанное, мы должны принять меры предосторожности.

Анну выставили из кабинета прежде, чем она услышала, какие именно меры ей грозят. Когда в конце концов в дверях кабинета появилась тетя, в руках у нее был небольшой пакет, а выражение лица было озабоченным и крайне неодобрительным. Анна почувствовала себя так, будто в чем-то провинилась, но не была уверена, в чем именно. Доктор что-то говорил о магии…

Анна с улыбкой вспомнила свою тогдашнюю реакцию. Девочка всегда представляла себе магию каким-то добрым, сказочным волшебством, способным призвать фею-крестную или погрузить целое королевство в сон, дарующий возможность понимать язык зверей и птиц и тому подобное. Вскоре она узнала, что их магия – это не сказки и несет она не радость, а страдания…

– Анна!

Тряпка выпала из рук девочки.

– Практические занятия. В столовой. Сейчас же. – Голос тети был едким, как лимонная кислота.

Ну зачем я вчера вообще подняла эту тему? Анна прекрасно знала зачем, однако ее желание научиться колдовать уменьшалось с каждым шагом, уступая место нарастающему страху.

Как всегда, в столовой было мрачно и неуютно. Исправить положение наверняка могли бы званые обеды и прочие торжества, но они в этом доме не проводились. Тусклый дневной свет проникал в столовую сквозь небольшое окошко и падал прямиком на длинный стол в самом центре комнаты. Комод из красного дерева нехотя демонстрировал фарфоровые тарелки, выставленные в его витринах. Обязательный для любой комнаты розовый куст высился в углу, усеянный плотно закрытыми бутонами. Моя хира – это стебель и шип.

Тетя села за стол. В воздухе над ней вился мотылек. Сердце Анны трепетало, как крылья бабочки. Она затянула очередной узелок на своем наузе.

– Если бы я захотела связать крылья этой бабочки, нить какого цвета мне следовало бы взять? – спросила тетя, в упор глядя на Анну.

Девочка попыталась сосредоточиться:

– Э-э-э… Черная нить используется для различного рода ограничений.

Тетя кивнула и взяла черную нить из разложенных на столе разноцветных нитей:

– Какой узел мне нужно использовать?

– Узел слуги мог бы сработать… Или, может, цепной узел?

Тетя так быстро завязала узел на нити, что Анна даже не поняла, что произошло. Как только тетя затянула узел, мотылек упал на стол и принялся бешено колотить в воздухе лапками, не в силах взлететь. Тетя протянула Анне нить с завязанным ровно посередине узлом:

– Это все, что нужно, если твоя хира достаточно сильна и сосредоточенна.

На черной нити был завязан удушающий узел – простой в исполнении, но мощный по своей силе.