Однажды занимаюсь на поляне, и возникает чёткое ощущение: дети мне не нужны. Пришло осознание: моё сердце, как и в случае с женой, холодно к сыновьям, дочери. Молчит. Я испугался. Это ведь тупик.
К сыновьям испытывал более чем отцовские чувства, говорил уже о братстве, что возникает у спортсменов-борцов. Тренировались несколько лет вместе, в соревнованиях участвовали. Поддерживали друг друга. Вдруг равнодушие, будто враз стали чужими, безвозвратно ушли из сердца. Я начал обращаться в прошлую жизнь, заставлять себя вспоминать наши тренировки, соревнования, совместные поездки за город, как ходили семьёй в парк, плавали на катамаранах, кружились на каруселях, катались с горок. Вспоминать ночные службы, на которые ходили с ними, – Пасха, Рождество.
Ложусь спать и пока не засну – вспоминаю, вспоминаю. Принудительно пытался запустить механизм сердца.
Был случай. Еду по трассе, на обочине машина, дедок со шлангом в руке. Останавливаюсь: что сучилось? Оказывается, у дедка не получается бензин в канистру слить. Ёмкость в багажнике, пытается из неё канистру наполнить да в бак машины залить.
– Не могу, будь оно неладно! – пожаловался.
Я шланг засунул в ёмкость, взял второй конец в рот, потянул в себя и вдохнул пробку бензиновых паров. Дыхание мгновенно парализовало. Стою с открытым ртом, выпученными глазами, пытаюсь спастись глотком воздуха… Да не идёт в лёгкие… Кердык настаёт моей молодой цветущей жизни… Вовремя сообразил… На тренировках случалось, от удара в солнечное сплетение перехватит дыхание. И тогда запускаешь его механически.
Начал в спешном порядке сжиматься, приседать…
– Ну, – говорю дедку, продышавшись, – чуть не помер из-за твоего бензина. Экономишь?
– А чё прикажешь делать! На пенсию сильно не наездишься, хорошо, зять шишку возит, начальничка, вот с барского плеча и подкидывает бензинчик.
Я про себя решил, память, если её напрягать, должна запустить сердце, воскресить в нём утраченные к детям чувства. Одну зиму едва не каждый вечер выходил с сыновьями во двор. Врачи рекомендовали младшему, лет семь ему было, больше находиться на свежем воздухе. Прогуливаться без дела неинтересно, мы играли в футбол: тёмное небо, белый снег, свет из окон домов, пятнистый мяч, сыновья вдвоём против меня… Вспоминал, как первый раз повёз на рыбалку. Старший, Коля, боялся червей. Миша сам по себе брезгливый, на рыбалке – ничего подобного, запросто доставал из банки червей, подавал мне, сами не умели насаживать… Вот учу их кататься на двухколёсном велосипеде, у Миши долго не получалось… Вот всей семьёй торжественно ведём Колю в первый класс. Бабушка, мама моя, внуку королевский букет вырастила на огороде. Пять шикарнейших георгин. Предупреждала всех:
– Эти Коле в школу, ни в коем случае не рвать!
Через год такой же букет гордо нёс Миша. Коля тоже шёл с цветами, и букет прекрасный, но скромнее, чем у первоклашки.
Дома у сыновей была забава – налететь на меня, вынуждая ввязаться с ними в борьбу. Спрячутся за дверью, подкараулят, потом выскакивают с визгом из укрытия. Принимая игру, кричал жене: «Мама, помогай!» Когда и она ввяжется в нашу возню.
И ведь запустилось от воспоминаний сердце. Вернулось чувство любви к детям.
Такое произошло в Португалии.
Что касается второй Марины, влекло к ней страшно. Это была страсть от слова «страдать». Ничего с собой не мог поделать.
Нередко после наших встреч в душе оставался осадок. Не летящее, победное чувство, от которого на седьмом небе, а какие-то рывки. Наступает момент отрезвления, говорю себе: всё, надо забыть, вырвать из сердца, переформатировать голову, вытравить память, чтобы следа не осталось…
