– Хорошо, что вы, Максим, вышли на борьбу со стихией. Это правильно. Почему ты не сообщил об этом географу, а прикрылся нами? Ты же ведь знаешь, что он ультра либерал и его в городе считают сумасшедшим и провокатором.
– А мне приятно было напакостить вам. Но я со своими ребятами не город спасаю. Сдался он мне! Я повышаю своё благосостояние, как могу. Ха-ха-ха!
– Раньше сядешь, Максим, раньше выйдешь.
– О своей голове заботься, Окунёв. Я не о том хочу тебе сказать. Мне плевать на то, что ты там… боксёр и какой-то чемпион. Чтобы Тамару Завьялову я в твоей компании больше не видел! Уловил?
– Но мы, как ты знаешь, дружим с ней с самого детства, и у нас всё давно определено. Её брат – мой друг.
– Мне плевать, что там у вас определено! Мне она тоже нравится. Я тебя предупредил и больше повторять не собираюсь. Если не въедешь в тему, то тебе будет очень больно или совсем… не больно.
Пожав плечами, Окунёв резко ударил левой рукой Колоратина в живот. Тот завалился на пол, как мешок с картофелем. В данном случае, конечно, Игорь не сдержался. Но ведь наглых и бессовестных людей просто положено… укорачивать.
С трудом встав на ноги, Максим прошипел:
– Ну, ты напросился, Окунев. Мы тебя на дамбе живьём в песок зароем. Я тебе обещаю. Даже не сомневайся.
Раздался звонкий и пронзительный голос школьного звонка, и Колоратин побрёл в класс, чуть не столкнувшись лицом к лицу с географом, который посмотрел на Максима, как на таракана. У Никиты Игнатьевича была развита особого рода мизантропия. Он ненавидел всех россиян, ни взирая на пол, возраст, национальность.
Учитель Перфильев давно уже жил в каком-то придуманном им, странном мире и считал, что все обязаны мыслить именно так, как он. Другой точки зрения просто не должно существовать. Вроде бы, по национальности, географ – русский, но при этом… русофоб. Получается, что и себя он ненавидит. Предатель или психически не совсем здоровый человек? Неважно. Ведь врагом России может быть и городской сумасшедший.
После завершения уроков в школе всё пошло своим чередом. Уже через полчаса Завьяловых и Окунёва на остановке ожидала Анюта. Игорь обратил внимание на то, что она задумчива и чем-то озабочена.
– Да, сегодня занятия в школе прошли не на самом высоком уровне, – заметил Окунёв. – Придётся чуть пораньше возвращаться с дамбы, чтобы время оставалось на приготовление домашнего задания. Твои родители не ругались?
– Нет. Они мне сказали, что я поступаю правильно. Только вот ты, Игорь, меня удивляешь. Зачем ты ударил этого… Колоратина?
– Я не сдержался. Подлый он человечек… Колоратин приказал мне не подходить к тебе, Тамара.
– Какая чушь! – Завьялова прижалась к его плечу. – Если ты ко мне не будешь подходить, то я сама это сделаю. Ты для меня, Игорь, всё, что есть в нашем мире.
– Я тоже не представляю своей жизни без тебя, Тамара. Так есть, так получилось.
Друг от друга они не скрывали своих чувств.
На сей раз, они добрались до площади Володарского гораздо быстрей, чем вчера. Спасибо военным бульдозеристам. Они поработали хорошо. Говоря их языком, «успешно справились с возложенной на них задачей».
Прошло чуть больше часа, как школьники были на месте, рядом со знакомой кучей песка. Они обратили внимание на то, что на Мылкинской дамбе собралось множество больших чиновников и генералов.
– Скорей всего, это руководство из столицы, – предположил Михаил Жаров.– Видимо, дела не так хороши, как хотелось бы.
