М а й е р. Да, но ваш материализм – это духовная болезнь нашего века. И когда такая философия положена в основу целого государства, а диалектический материализм объявлен обязательным для науки – это угрожает основам культуры и цивилизации.
И р и н а. На вашем месте, профессор Майер, я видела бы угрозу цивилизации в том, что человеконенавистничество и расизм положены в основу современной Германии, и в том, что на площадях немецких городов пылают целые библиотеки…
Б е р г. Да, да, уж извините меня, профессор Майер, но госпожа Прохорова права! Эти аутодафе – позор современной Германии! А десятки моих немецких друзей брошены в тюрьмы и концлагеря…
М а й е р. Это уже область политики, коллега. Стоит ли нам, ученым, вмешиваться в политику?
Пока идет этот разговор, г о р н и ч н а я вносит вино и большой торт, обрамленный шестьюдесятью зажженными свечами. Глан встает, желая замять возникший спор.
Г л а н. Господа, предлагаю поднять бокалы за здоровье профессора Берга!
Все встают. Чокаются с Бергом.
И р и н а. Профессор Берг! Академия наук Союза ССР оказала мне высокую честь передать вам приветственный адрес и в качестве подарка в день вашего юбилея вот эту книгу Ленина – «Материализм и эмпириокритицизм». (Протягивает Бергу адрес и книгу Ленина в сафьяновом, тисненном золотом переплете.)
Гамсун
Б е р г. Я прошу передать Академии наук СССР мою горячую благодарность и чувство глубокого уважения к русской науке.
Г а м с у н (вставая с бокалом). Господа, позвольте мне как самому старому среди вас, как близкому другу профессора Берга сказать несколько слов. Я поднимаю этот бокал за дорогого Рикарда Берга, за все, что он сделал для науки, для физики! С холодной заснеженной вершины своих восьмидесяти лет, господа, я с чувством доброжелательной зависти взираю на цветущее плато, в которое только вступает наш общий друг. Тебе, Рикард, суждено еще много солнца, света, зрелых плодов. Чтобы не подтвердить тезис, что старость болтлива, я заканчиваю свой тост – Рикарду Бергу виват!..
Все аплодируют. Берг обнимает Гамсуна.
К е р н (вставая). Достопочтенный господин Берг, позвольте этим ограничить свой первый визит.
К в и с л и н г. Да, профессору надо отдохнуть… (Встает.)
М а й е р (вставая). Мы еще увидимся, коллега.
Г р е й в у д (тоже вставая). Конечно, ведь это визит вежливости – десять минут.
Б е р г. Благодарю вас, господа, за внимание.
И р и н а. Позвольте и мне проститься с вами, профессор.
Б е р г. Нет-нет… Нельзя же меня покидать всем одновременно.
К е р н, К в и с л и н г, М а й е р и Г р е й в у д
делают общий поклон и уходят.
Фру Ирина, позвольте рассматривать ваше появление в моем доме не только как визит вежливости, но и как акт дружбы и взаимной симпатии…
И р и н а. Мне приятно это слышать.
Б е р г. Да-да, ведь мы старые друзья. И я никогда не забуду гостеприимства, которое мне было оказано в Ленинграде.
Г а м с у н. Вы впервые в Норвегии, фру?
И р и н а. Да.
Г а м с у н. Как вам понравилась Норвегия?
И р и н а. Я еще не много успела осмотреть. Но мне нравится ваша суровая и прекрасная природа – скалы, голубые снега и синие фиорды. Я знала их и раньше по вашим книгам, господин Гамсун, и по картинам ваших художников – Мунка, Гуде, Тауло… И все вы не обманули меня…
Г а м с у н. Давным-давно, фру, мне также довелось побывать в Петербурге. Я тогда написал книгу о своих впечатлениях.
