– А он всегда будет тут стоять? – шепотом спросил я Селесту. – Может, ему тоже налить?
– Не надо наливать: он на службе, – покачала головой девушка; ее легкое синее платье как нельзя кстати подходило к роскошной античной атмосфере, – его задача – разливать вино и выполнять поручения. Не пыльная работа, отличное жалование.
– Да тихо ты! – зашипел я, косясь на швейцара, тот стоял с услужливой улыбкой на загорелом лице. – Он услышит! Подумает, что мы совсем деревня!
Селеста усмехнулась и потянулась к бокалу вина. Я бы предпочел никогда не узнать его стоимость.
– О, наш Лукас не особо разговорчив уже тридцать шесть лет, – ответила девушка, – он глухонемой с рождения. Здесь все швейцары такие. Так что можешь смело рассказывать свои тайны – не разболтает!
Я обернулся: почти около каждого столика был свой «капитан», глухой к чужим тайнам и немой, как могила. У длинного стола на двенадцать персон, что стоял в нескольких шагах от нас и еще не был занят, дежурила сразу пара швейцаров.
Подумать только! Сегодня я, обычный голодранец, получил первое место в престижном международном конкурсе, спас жизнь отличному малому, убил двоих плохих парней и теперь сижу в роскошном ресторане рядом с самой классной девчонкой на корабле. Я закрыл глаза, и передо мной тут же предстала картина подвешенного на крюке Вадима, задыхающегося и летящего в море. Затем распластавшийся на полу Толик, бездыханный и замолкший навсегда. Я тяжело вздохнул, схватил свой бокал и выпил залпом почти половину, напрочь позабыв о приличиях и стоимости содержимого.
– Эй, эй! Так не пойдет! – возмутилась Селеста, швейцар тут же наполнил мой бокал свежим вином. – Да что с тобой? Никогда не ужинал с девушкой?
Я посмотрел на нашего глухонемого слугу и предусмотрительно наклонился к Селесте:
– Я – убийца! – прошептали мои опухшие губы.
Селеста подняла вверх правую бровь. Что еще она могла сделать?
– О, нет, – ответила девушка, закатывая вверх чистые голубые глаза, – ты просто маленький напуганный мальчик. Сейчас я все исправлю. Лукас!
Она щёлкнула в воздухе пальцами, дабы привлечь к себе внимание швейцара. Тот запоминал каждое движение ее алых губ:
– Лукас, видишь вон тот маленький рычажок в конце зала? Тот с синей пластиковой ручкой? – Селеста указала на еле заметный рубильник на соседней стене, прикрытый от взглядов посетителей круглой античной колонной.
Его было невозможно не узнать. По моей спине пробежали крупные мурашки: рубильник был точь-в-точь как тот, что я нажал в машинном отделении.
– Опусти его! – скомандовала Селеста. Лукас перевел испуганный взгляд с ее губ на синюю ручку рычага. – Будь так любезен!
– Ты с ума сошла? – прошептал я. – Нас выгонят! Оштрафуют! Убьют!
– Лукас, ты еще здесь?
Швейцар тяжело вздохнул и неуверенно отправился выполнять поручение, очевидно, совершенно не представляя, что это за рубильник. Я же молился всем богам, чтобы по ресторану не полетели крючья на тросах: в зале сидело несколько десятков посетителей. Лукас остановился возле переключателя, огляделся по сторонам – никто ничего не заметил – последний раз обернулся на Селесту и нажал рубильник. В зале мгновенно погасло главное освещение: хрустальные канделябры, торшеры в виде факелов и прожектора. Наступил полумрак, горели лишь свечи на столах и подсветка фонтанов с аквариумами. Оркестр смолк, гости всполошились, обеспокоенные внезапным отключением оплаченного электричества в столь дорогом ресторане. Я был полностью уверен, что нас не только оштрафуют, но и посадят за такие фокусы. Хотя в темноте появилась отличная возможность сбежать. Недолго думая, я вскочил на ноги, но тут же плюхнулся обратно: Селеста крепко схватила меня за руку.
