– Эй, Жека, как ты, ты вчера немало маху дал, опять припадок был, да?
Они смотрели на меня и ждали ответа. Должно быть, имя забыли. Я сказал:
– Какой припадок, о чем это ты? Просто сосулька упала, я здесь вот и все.
– Ты стоял посреди палаты и тебе опять казалось, что ты продавец в магазине, а когда доктор взял тебя, чтобы ты никого не покалечил и держал тебя, что бы нормализовать твоё состояние, Иван ударил его какой-то здоровой херовиной от унитаза, крышкой, кажется. Тебе поставили укол, наверное, успокоительное. Санитары ушли, а ты дальше чудил. То Володе невидимый телефон продавал, то смотрел вниз в течение часу. А потом складывал невидимые вещи в невидимые коробки. Санитары это заметили и опять поставили укол, от которого ты упал.
– Позовите медсестру, пускай меня выпустят. Я здоровый человек, мне пора домой. Всего-то, наверное, небольшое сотрясение. А у вас хороший юмор, долго готовились, мазафакеры?
В палату входят медбратья и идут ко мне.
– Так, Евгений, как себя чувствуете, нам на укольчик пора.
– Какой укол, какой Евгенияй? Даниил я. Все нормально, отпустите меня домой, мне в загс пора, а то меня отлупят. И поверьте – это будет очень больно.
– Вот после укола с доктором поговоришь, она возможно тебя и отпустит.
Меня выводят, держат за плечо два санитара здоровых, как два огромных шкафа, затем садят на кушетку.
– Жди очереди, за тем пойдешь.
Ко мне поворачивается местный и спрашивает.
– О чем задумался, Женечка?
– Иди в жопу, Даниил меня зовут, шизик хренов. И это не призыв проникнутся ко мне! Иди вон в кошачью, свою башку засунь, чтоб рта не было видно за слова такие. И знай – юмор у вас у местных хреновый, вот нисколько не смешно, особенно после сотряса.
– Прости, я хотел помягче с тобой.
– Ладно, это ты меня прости за нетерпимость, просто пойми: я злой как ни знаю кто, бесит все блин, пострадал из-за дебилов! А у тебя телефон позвонить есть?
– Телефон есть.
– О, отлично, дай позвонить, мне срочно надо, моя, наверное, меня обыскалась уже, переживает, что я ее будто бы бросил. Нужно успоить ее, мою Гаечку.
– Хорошо, дам, если медсестра разрешит.
– Ты что псих? А разрешения поссать ты у мамки своей тоже спрашиваешь? Дай телефон.
– Я такой же, как и ты, а день звонков завтра.
– Ты так говоришь, будто у вас телефоны отобрали. После укола сходим. А ладно, я там уже свой возму. А мы в какой больнице, кстати?
– В чебуречечной.
– Что? В какой чебуречечной? Совсем умом двинулся?
– Чебурек будешь? Чебурек? Галина такие вкусные чебуреки готовит, а один особенно вкусненный, ведь он только для меня, ааа, понял да, какой чебуречек я им.
– все хватит чебуречная ты душа, у тебя походу сотряс хороший, угостишь какни-будь галинкиным чебуреком, когда выйдем, а сейчас выбираться надо.
– Ах ты ж скотина, это мой чебуречек.
– О боже, этот псих бьет меня по торсу и ревет, проговаривая имя своей возлюбленной Галины. Его удары, как пулемет по супермену, и я чувствую себя им.
– Очередь не задерживайте, на укольчик следующий.
Зайдя в комнату, я увидел того мужика, который хватанул меня за рубашку, под шапкой врача едва виднелся бинт.
– Ну вот, мы снова встретились. Я вот все думаю, как мне отыграться за все то, что со мной произошло.
– Да всё просто. Спускайте штаны и оголяйте попу.
– А ты не заметил, что это прозвучало двухсмысленно, доктор.
– Я укол поставлю. А за вчерашнее не волнуйтесь, Иван ударил не больно, сотрясения нет. Ну официально нет, если ты понимаешь, о чем я.
