– Какой наглый обман! – посочувствовал Гера. – Надеюсь, вы благородно возмущались?
– Ага. Правда, не всегда благородно и в основном по поводу недолива апельсинов.
– Ну и как?
– Всегда шли навстречу. Грузили апельсины бочками…
Гера поднял свою рюмку:
– Тогда и выпьем за вашу счастливую оранжевую юность!
– …и за наше общее безнадежное дело!
Талеев промолчал, опрокинул рюмку в рот и занялся салатом.
– А ведь ты, Гера, в холле курил, чтобы посмотреть, не привел ли я за собой «хвост».
– Какой наблюдательный мальчик!
– Не было за мной никого. Я такими огородами пробирался, что…
– …и умненький к тому же! Фильмов насмотрелся про знатоков и ментов?
– Предпочитаю классику. Про Шерлока Холмса, Пуаро, Мегрэ…
– Не забивай голову, прочитал, отдохнул и забудь.
– Так ведь иногда вот годится!
– Ну что ты, Серж! В городе Северодвинске две-три гостиницы, столько же ресторанов, и, если не происходит чего-нибудь совсем уж неординарного, никакого «хвоста» пристраивать не надо: приходи и бери, когда захочешь, и подглядывай, и подслушивай.
– Ну и как, смотрят или брать будут?
– Первое, скорее всего, еще просто не началось, а второе вообще маловероятно. Зачем? Мы завтра сами «припрыгаем», никуда не денемся. И еще одно немаловажное обстоятельство есть.
– ?
– Ну как же! Жили они себе жили, и вдруг к ним упокойничек является, у которого даже могилка есть, правда, братская, на Серафимовском кладбище в Питере. Я бы обязательно испугался.
– А потом захотел пристроить этого ожившего упокойничка на место его постоянной прописки?
– Не все так печально, хотя логика в этом просматривается.
На этот раз выпили молча. Вертевшийся в голове Сергея тост за упокой души раба Божия… вряд ли добавил бы оптимизма и конструктивности в их беседу. Тем более что рядом с Талеевым он чувствовал себя спокойно и уверенно. А может, это все водка? Тогда честь ей и хвала!
– Знаешь, Серж, я тоже не зря в свою… редакцию смотался. Понимаешь, то, что ты один сделал на этом затопленном перегрузчике, уже дало нам в руки такие козыри… Десятки авторитетнейших специалистов увидели наконец реальную картину. Никто и никогда уже не заявит, что, мол, все в пределах допустимого и нет никакой необходимости что-то менять, трогать. А ведь именно такое решение и было заготовлено. Ты удивишься, но в Москве, на очень высоком уровне, это заключение ходит уже неделю! Причем воспринимается многими как окончательный отчет о работе еще не завершенной экспедиции, прямое указание направления дальнейшего приложения сил.
– Ты это серьезно, Гера?
Талеев кивнул:
– Ты-то и был последним нашим козырем из рукава, который мог что-то изменить. Еще раз повторюсь: сделал это с блеском.
– Господин журналист, я хоть и стыдливо краснею от комплиментов, но главное упорно держу в голове. Может быть, для вас всего этого и достаточно, но мне надо большего. Гораздо большего! Эти отходы – ТВЭЛы американского производства. Вот что для меня главное. Я хочу, чтобы об этом узнали все! Гера, ты же журналист!
– Спокойно, не заводись. Один экземпляр видеозаписи по моим каналам уже передан в Москву со всеми необходимыми комментариями. Думаю, после соответствующей цифровой обработки на спецоборудовании маркировка проявится более отчетливо. Но ты не обольщайся, такая запись останется, так сказать, для внутреннего пользования. Потому что на любом официальном уровне ее подлинность очень легко оспорить. Юридически.
