– Жеребцом, который покроет весь мир! – эхом повторяли присутствующие, и ночь наполнилась звоном их голосов.
Одноглазая старуха поглядела на Дэни.
– А как же будет он зваться, жеребец, который покроет весь мир?
Дэни встала, чтобы ответить.
– Его будут звать Рэйго, – проговорила она слова, которым научила ее Чхики. Ее руки легли на живот, защищая ребенка, когда среди дотракийцев поднялся рев:
– Рэйго, – кричали они – Рэйго, Рэйго, Рэйго!
Имя сына еще звенело в ушах Дэни, когда кхал Дрого повел ее прочь из ямы. Кровные всадники следовали за ними. Шествие потянулось следом по божьему пути – широкой, заросшей травой дороге, что бежала через самое сердце Ваэс Дотрак, от конных ворот к Матери Гор. Первыми шли старухи дош кхалина со своими евнухами и рабами, некоторые опирались на высокие резные посохи, с трудом передвигая древние трясущиеся ноги по дороге, другие же шествовали горделиво, как любой из владык табунщиков. Некогда каждая из старух была кхалиси. Жену присылали сюда править великим дотракийским народом после смерти благородного мужа, когда новый кхал со своей кхалиси занимал его место перед всадниками. Даже могущественнейшие из кхалов преклонялись перед мудростью и властью дош кхалина. И все же Дэни содрогалась от мысли, что однажды и ее могут отправить к ним, захочет она того или нет.
Позади мудрых старух шли остальные: кхал Ого и его сын, кхалакка Фого, кхал Джоммо и его жены, главные из приближенных Дрого, служанки Дэни, слуги и рабы кхала и так далее. Колокола и барабаны задавали величественный ритм движению процессии, торжественно шествовавшей по божьему пути. Украденные герои и боги мертвых народов проступали во тьме за дорогой. Вдоль шествия проворно бежали по траве рабы с факелами в руках, и из-за мерцания огней огромные монументы казались почти живыми.
– Имя Рэйго, что значит? – спросил ее Дрого на общем языке Семи Королевств – при возможности Дэни старалась научить его нескольким словам. Дрого учился быстро, когда хотел этого, однако акцент его был столь сильным и грубым, что ни сир Джорах, ни Визерис не понимали ни слова из того, что говорил кхал.
– Мой старший брат Рэйгар был свирепым воином, мое солнце и звезды, – отвечала она мужу. – Он умер до моего рождения. Сир Джорах говорит, что он был последним драконом.
Кхал Дрого поглядел на нее сверху вниз. Лицо его казалось медной маской, но ей показалось, что под длинными черными усами, поникшими под весом золотых колец, промелькнула тень улыбки.
– Это есть хорошее имя, Дан Арес жена, луна моей жизни, – проговорил он.
Они приехали к озеру, которое дотракийцы именовали Чревом Мира; окруженные зарослями тростников, воды его всегда оставались чистыми и спокойными. Тысячу тысяч лет назад, как рассказывала ей Чхики, первый человек выехал из его глубин верхом на первом коне.
Процессия остановилась на травянистом берегу, тем временем Дэни разделась и сбросила свою грязную одежду на землю. Нагая, она осторожно ступила в воду. Ирри утверждала, что у озера этого нет дна, однако Дэни ощущала, как мягкая грязь просачивается между ее пальцами, пока она шла, раздвигая высокий тростник. Луна плавала на спокойных черных водах, разбиваясь на осколки и складываясь вновь, когда волны от ее ног накладывались на отражение. По ее бледной коже побежали мурашки, когда холод поднялся вверх по бедрам, поцеловал нижние губы. Кровь жеребца засохла на ее руках и около рта. Зачерпнув обеими ладонями, Дэни подняла священную воду над головой, очищая себя и дитя, находящееся внутри ее чрева; кхал и все остальные глядели на нее. Она слышала, как бормотали старухи дош кхалина, и гадала, что они говорят.
