Игра с мечтой - страница 32

Когда папа был трезвый, он интересовался учёбой детей, их друзьями. Нечасто, но всё же периодически брал девочек и вывозил в Москву. Без мамы, чтобы избежать её возможных перепадов настроения и не испортить дружескую атмосферу между ними троими.

Да, у них поначалу была машина. Простой «Москвич». Папа очень любил водить. Для него профессия шофёра была призванием, а не оттого, что он не поступил в вуз.[7] У папы всегда были припрятанные от мамы деньги. Они чаще всего уходили на выпивку. Но в эти редкие вылазки в Москву папа тратил их на своих детей, позволяя развлекаться по полной программе. Они шли в зоопарк, или в парк на аттракционы, или в кинотеатр, покупали бесчисленное количество мороженого, так как папа считал, что раз что-то в удовольствие, то это не может принести ничего плохого. Сам он, когда выпивал, мог пить неделями и много. Но у него некогда не было тяжёлого похмелья. Наверное, именно поэтому он никогда и не думал прекращать пить.

Как ни странно (а Тане это казалось странным) папа имел слабость к хорошей одежде. Он знал, что к нему тянутся женщины, и любил привлекать к себе внимание. Остроносые ковбойские сапоги, джинсы, купленные в комиссионке за немалые деньги, клетчатые рубахи придавали ему залихватский вид.

Наверное, если бы не мамин сложный нрав, между родителями всё бы сложилось гораздо лучше. Таня заметила, что папа кидает взгляды на женщин именно маминого типа – стройных, некрупных, светловолосых, голубоглазых. Ведь и женился он по любви, и мама ради него оставила первого мужа. Но в те времена не было принято попробовать пожить вместе до свадьбы. А ведь только во время совместного проживания люди могут понять, подходят ли они друг другу.

Когда Таня подросла, то решила, что папа думал, что в маме с её хорошими манерами и то холодноватой, то, наоборот, слишком эмоциональной речью, скрывается бурная страсть, и это его привлекло. То, что она просто психически не здорова, он никогда так и не понял. Но ему надоели мамины внезапные переходы от хорошего и веселого настроения к молчанию или ледяному тону, он был простой мужчина и не хотел гадать, что за этим кроется. Папа выбрал самый простой путь – напиться и забыться. Или не прийти домой совсем и заночевать у друга-собутыльника или у одинокой подруги.

Взбешенная изменами отца, о которых он никогда даже не заикался, но «добрые люди» всегда подобную информацию донесут, мать всевозможными путями добывала себе красивое нижнее бельё и пеньюары, и в таком именно виде встречала отца. Тане не нравились эти ситуации, но она поняла, что ей очень хочется, когда она вырастет покупать подобное бельё. Даже не для будущего мужа, а просто для себя. На папу же мамины наряды редко оказывали влияние. Он ужинал под её крики, пил и шёл спать.

Катя реагировала болезненно на происходящее. У Тани сохранилось в памяти, как Катя подбегала к маме и, обнимая её за колени, рыдала: «Мамочка, ну не кричи!» Звонкий и насмешливый мамин голос, обращенный к отцу, менялся мгновенно на ледяной и лишенный эмоций тон: «Отойди и не вмешивайся. Это не ваше дело». После нескольких таких происшествий, когда дети подросли, мать и стала выдворять их из квартиры.

Когда Таня и Катя сняли жильё и уехали на квартиру, папа стал появляться в доме ещё реже. Пил он уже постоянно. Многократно, как тогда говорили, «зашивался», то есть, по-современному, кодировался, чтобы не пить. Но даже у самих девочек к этому моменту создалось впечатление, что жить с мамой трезвому человеку невозможно. Они всегда принимали папу в дом, если он не находил, где провести ночь, а сил прийти в собственную квартиру не было. Порой папа был немытый, небритый, и Таня сразу провожала его в ванную. Она заметила, что Катя брезгливо морщится и скорее старается найти предлог, чтобы сесть за книгу или скрыться в кухне, когда папа приходил в таком виде.