– Хотите сказать, меня облапошили? И все это – очередная уловка, чтобы «Моссад» махнул рукой на Джубу?
– Или обманный маневр. Полной уверенности нет. Допустим, нам нашептали, что Джуба сейчас там-то и там-то, мы заглатываем наживку, бежим туда, а он тем временем орудует в совершенно другом месте. Такое уже бывало, и не раз.
– Другими словами, в этой игре я дилетант и доверия мне ноль.
– При всем уважении на нынешнем этапе ни о каком доверии и речи быть не может.
– Что ж, тогда позвольте поведать вам историю об одной выдающейся даме.
– Я весь внимание.
Свэггер вкратце пересказал ему одиссею Дженет Макдауэлл, в прошлом – домохозяйки из пригорода, а ныне – женщины, способной внедриться куда угодно и заткнувшей за пояс целое ЦРУ. Человек из «Моссада» слушал внимательно и не перебивая, лишь время от времени потягивал воду с лимоном. Наконец он спросил:
– И все это есть на бумаге? Копии документов, фотографии упомянутых вами людей, доказательства ее… хм… злоключений? Другими словами, вы провели хотя бы минимальную проверку?
– Все здесь, в этом портфеле. Более того, я нанял частного детектива. Только смотрите не проболтайтесь, если будете общаться с миссис Макдауэлл. У меня были к ней те же вопросы, что и у вас. Все бумаги проверил мой друг, отставной агент ФБР, а он свое дело знает. Дженет сдала оба экзамена на отлично. В две тысячи десятом году ее скулу действительно раскололи на четыре части, и следующие семь месяцев миссис Макдауэлл провела в больнице, но кости все равно срослись неправильно. Деньги поступили от родственников, от бывшего мужа и от продажи недвижимости. У этой женщины долгов на два миллиона, и всему этому не видно ни конца ни края, так что ее будущее весьма туманно.
– Короче говоря, вы в ней не сомневаетесь. Вы не против, если мы тоже все проверим?
– На здоровье.
– Итак, допустим, она – та, за кого себя выдает. Но это не повод ей доверять. Как знать, вдруг мы имеем дело с очередной игрой Джубы, разработанной каким-нибудь гениальным сотрудником Министерства разведки Ирана? Поверьте, там есть такие, я могу назвать несколько имен. Вся прелесть в том, что иранцы могли выйти на эту женщину во время ее скитаний и подсунуть ей дезинформацию. Она поверила – ведь ей надо верить, что ее мальчик будет отмщен, – и теперь играет на руку нашим противникам.
– Ну да, пожалуй, – согласился Боб. – Хотя… Если бы иранцы знали, чем она занимается, то не стали бы устраивать такой балаган. Прострелили бы ей голову, и дело с концом.
– И еще один сомнительный момент. Вы уверены, что она не работает на ЦРУ и действует без ведома вашей разведки?
– У меня почти не осталось там связей, но сейчас в ЦРУ такая неразбериха, что им не до миссис Макдауэлл. Может, какой-нибудь местный гений сделал ставку на ее самобытность – а Дженет действительно уникальная женщина, – но пока что всех в Управлении корежит от одного ее имени.
Гольд кивнул.
– Давайте я наведу справки, – наконец сказал он. – И перезвоню вам через день-другой. А вы пока развлекитесь, отдохните. Я запишу все на счет «Моссада».
– Спасибо за любезность, но предпочту платить за себя сам, чтобы оставаться материально незаинтересованным лицом. Могу позволить себе это. Зачем оставлять все богатство детям?
– Ха! – Гольд на мгновение прищурился. – И правда, зачем?
Два дня Свэггер вдыхал ароматы Тель-Авива, любовался видами, восхищался женщинами, наслаждался вездесущей атмосферой праздника, проводя время под девизом «Живи сегодняшним днем». Такое настроение, как он помнил, царило в Сайгоне, когда все понимали, что конец близок, и веселились на полную катушку. Наверное, в Трое дело обстояло примерно так же. Свэггеру нравилось пить гранатовый сок с содовой на веранде гостиницы: с одной стороны синело Средиземное море, с другой – виднелись невысокие горы, утыканные тысячами жилых домов, и над всем этим величаво садилось солнце. Сирены он слышал нечасто, взрывы – и того реже. Лицо его загорело, и походка сделалась разболтанной, как у местных.
