– А из вашей деревни разве не поедет никто? – встрепенулся Кей.
– Нет, – отозвалась Эрма. – У нас так-то или малые все, или уж больно взрослые – по хозяйству помогают. Если все учиться в столицу пойдут – кто работать будет? Да и нет у нас прямо таких шибко грамотных-то, чтобы с городскими тягаться. Сельские школы-то…
– Стало быть, Кей, лучшим учеником в Гроссе был?
– Преподобный Ренан, учитель наш, меня и надоумил его в столицу вести, – буркнул Гилар, начиная, кажется, уставать от этой беседы. – Значит – счёл, что есть у Кея надежда.
– Надежда – она всегда быть должна,– согласился Вагран. – А мы, давайте-ка, свет разожжем. Вечереет.
Гилар кивнул, и зачиркал огнивом, зажигая свечные лампы, поставленные на колышках по краям телеги. На горы опускались тёплые сумерки.
Деревеньку Пларна Кейрэн так толком и не увидел. Приехали они уже по темноте, пока добрались до хаты Ваграна и Эрмы, пока помогли им разобрать воз, подойти за лошадью, пока разделили с хозяевами ужин, уже настала ночь. Эрма постелила гостям на лавках, и Кей, утомившийся за день, заснул, едва опустив голову на прохладную набитую сеном подушку. Спал он так крепко, что и снов никаких не видел. А утром они с отцом опять встали засветло, и отправились в дорогу ещё до восхода; хозяева только благословили в добрый путь, да до ворот проводили. По деревеньке в рассветном сумраке путники прошли вдоль главной улицы в несколько домов к самой околице, мало чем от родной Кею Гроссы отличавшейся. Но впереди, за Митрийнским перевалом, ждал портовый Крелейн, за ним и другие города, а там и сама столица, и жажда увидеть её чудеса поскорее подгоняла сонного Кейрэна без устали двигаться вперёд.
В горах ещё лежал густой туман, застилавший дорогу, идти приходилось медленно. На самом отходе от Пларны, в седой дымке посреди поля смутно угадывались очертания башенных мельниц. Ветряки со спущенными сейчас парусами стояли на тихом безветрии молчаливыми громадами, не шелохнувшись, и Кей снова вдруг подумал о том, как ему хотелось бы управлять ветром. Заставить бы его по одному мановению руки лететь, куда надо, крутить лопасти мельниц, чтобы жернова работали без устали. Или ещё какой-нибудь механизм придумать – пусть вместе с людьми трудится, а лучше – за них!
Когда на небе вновь воцарилось яркое солнце, и туман полностью растаял, отец и сын, ушедшие уже далеко от второй деревни, сделали привал.
– Недалеко осталось, – Гилар махнул рукой, в которой держал флягу, в сторону дальних гор. – Вон уже перевал виднеется. К закату в Крелейн придём.
Кей посмотрел вдаль. Там, между чёрными, острыми словно зубья, скалами, виднелся провал Митрийнского перевала. Ехать до него на телеге было несподручно: хорошая дорога, пригодная для колёс, делала большой крюк. Узенькими пешими тропами, вившимися по самым кручам и в тесных проходах меж валунами, дойти до перевала можно было в разы быстрее, хоть и не в пример опаснее.
Впрочем, путь к Митрийну прошел без особенных приключений. Лишь пару раз отец вынужден был протягивать Кейрэну руку, а один и вовсе перехватил его поперёк туловища в подмышку, да молча преодолел трудный участок тропы. Зато дальше, у перевала, они встретили попутчиков на скрипучей арбе, и до порта доехали, расслабив уставшие ноги.
Портовый Крелейн показался Кею невероятно шумным и людным – совсем не чета родной деревне! Сколько здесь было новых лиц, новых запахов, звуков – и сосчитать нельзя. Чем ближе к берегу, тем выше были фундаменты у окрестных домов, чтобы вода в случае лихой непогоды, не подтапливала нижних этажей и подвалов. Мальчишка чуть шею себе не свернул, оглядываясь на постройки, пока арба везла путников через весь городок к самой пристани. Здесь было еще интереснее. Рыбацкие лодки и ботники, кораблики побольше – с грузами, пассажирские, что прибывали и отправлялись в другие города Атарирского залива, по проливам Стэрт-Эскапьён, и Гратт-Эскапьён – в саму столицу огромной империи.
