Тукляндию переименовали в Кукляндию, а наша Тукла стала Куклой.
Но это совсем другая абсурдная история.
Чёрная лужа объяла вселенскую яму. Колесо шмякнуло, шипнуло и спустило. В ежесекундье машина обрела лёгкость управления, расстройство шины и потерю первой буквы. И стала шашиной.
А ведь говорил лысый чёрт: «Учиться, учиться и учиться объезжать всё, что не объезжается».
Шашина плюнула: да гори оно всё синей водой! Расправила крылья в кучу и нырнула глубже лужи.
– Ах, как чудесно! Тут сыро и грязно!
Булькнув последний пузырь, шашина испустила дух в прекрасной шиншилловой шубке. Взмыв до небес, шубка сбросила шиншиллу и станцевала сиртаки в палящих каплях солнца.
Шиншилла же летела на тихом планере, выбирая по навигатору дорожные ямы, бросая в каждую выдранные из себя клочья меха. Один из них покружился над плавающей шашиной и прилепился картавыми усами.
Шашина дрогнула и воскресла. Круговорот шиншилл, шашин и дефицита асфальта в отдельно взятом государстве грозил нарушить устоявшийся порядок беспорядка.
На горячую линию поступил звонок.
– Если вы сегодня же не пришлёте асфальтоукладчик на эти чёртовы ямы, я лично наковыряю по всей дороге новые. И пусть вам будет плохо!
В ответ что-то булькнуло, шипнуло и прошелестело: «Ша!»
Шашина? Шаншилла? Шалава!
– Не хочу быть Ёжиком. Хочу быть Ажиком, – заявил малыш маме и взобрался на дерево. Там он расправил иголки и полетел.
Прямо в крапиву. Она начала жалить его в брюшко, но он только смеялся. Ведь у Ажиков, в отличие от Ёжиков, на животике броня.
Малыш свернулся иголками вовнутрь и покатился по тропинке.⠀
Навстречу ему лиса. Хотела съесть, но сломала о броню зубы. Ажик только смеялся. Ему всё нравилось. Он расправил иголки и полетел на тучку. Нечего такому смелому и красивому делать в лесу. Будет кататься по небу и смотреть на всех свысока.
Татьяна Замана
ЖЕНСКИЕ ТУКЛИ
В гардеробной громко возмущались женские тукли. В мире людей их называли туфлями, но они с этим совсем не соглашались.
– Нет, ну вы только подумайте! – перекрикивала всех высокая тукля-шпилька. – Она забросила меня подальше в угол, повелась на поводу у кроссовок. А как же вечерние спектакли в кино, романтичные вечера в театре?
– Пф! – фыркнула тукля-лодочка. – Я забыта с прошлой весны. Даже к мастеру навести марафет не отправила. А пора бы уже.
– Р-а-з-м-е-ч-т-а-л-и-с-ь, – протяжно зазвучали тукли для танго. – Нас хотела в чёрную траурную коробку запаковать, но мы сбежали. Прощайте, томные взгляды, отстукивание по паркету. Не те времена.
Итальянские тукли-лоферы от переполненных переживаний начали шморгать носами. Сказать им было нечего. Потрёпанные и заношенные, они слабо верили, что родом из Венеции.
Порванные сабо от стыда прятались подальше, не подавая звуков.
– Фить! – новая пара туклей летела с лёгкой руки молодой хозяйки. Явно день был у неё неудачным.
– С приездом в наше братство! – запищали испанские эскадрильи. – Ваш черёд жаловаться. Но свадебные тукли молчали…
А как думаете, что говорят ваши туфли-тукли?
Комары зудят. Сил нет слушать. Б-з-з. И ещë эта…
На веточке качается и комаров подзуживает зудеть. Фея! Фря!
Я ей и влупил от души.
Всë, что назудело. И про комаров, и про всех, кто мешает мне… ну, и так…
Много я перенял от тех, что на мне посидеть любят. Грибники всякие, парочки неуëмные. И все норовят свой *ад на меня пристроить.
