Я завороженно смотрела на стену. Синие волны. Белая пена. Голые скалы. А вдруг?..
Ночью в поезде я плакалась сестре, что некрасива. «Неправда, – сказала Вера. – У тебя красивая улыбка и чудесные волосы». – «Ну да, – уныло согласилась я. – Как у лошади: зубы и грива…». Сейчас, водя щеткой по своей гриве, я подумала, что сестра не так уж неправа. Шмотки на мне ужасные, а еще я сутулюсь, но я вовсе не безнадежна! Если бы не эти тоскливые, недоверчивые глаза беглянки из концлагеря… Я могу шутить, улыбаться, но глаза мои остаются печальными. Алексин держит меня мертвой хваткой, как краб, которого оторвали и выкинули, а клешня осталась…
– А где Верка?
Я едва не выронила щетку. В распахнутой двери стоял привлекательный светловолосый мальчишка лет пятнадцати. Все комплексы бедного изгоя всколыхнулись разом, и я смогла лишь что-то промычать. Незнакомец развернулся и ушел. Через пять секунд вернулась Вера с дымящейся кастрюлькой в руках.
– Какой-то парень заходил, – небрежно сказала я. – Наверное, Артем. Спрашивал о тебе…
Вера бросилась на лестницу, я – за ней. Услышав свое имя, Крапивин остановился на площадке между этажами.
– Чего ты ушел? Семечками-то угости.
– Вот еще, – сказал он и, поднявшись, отсыпал Вере полный кулак. – От мамани привет.
– Вечером ждем.
– Маманя придет, а я не могу.
– Занято-ой! – усмехнулась Вера.
Артем помолчал и деловито сообщил:
– К Марго пойду.
Когда мы вернулись в комнату, Вера поинтересовалась:
– Как тебе Артем?
– Не знаю, – честно ответила я. – Даже «привет» не сказал.
– Он парень простой. Познакомитесь…
Крысавка вернулась с работы и шумно возилась за стеной. Вера прошептала с озорными огоньками в глазах:
– Сейчас поест, вылижет свою каморку, дверь распахнет, чтобы все видели, какая она чистюля, ноги на подушку задерет и будет любоваться.
Я прыснула. Почему все старые девы такие ненормальные?
Внезапная мысль кольнула меня: Крысавка старше Веры на десять лет, но ведь и Вера уже… Нет, конечно, Вера не идет ни в какое сравнение, но ведь и ей уже… двадцать восемь! Какой-нибудь дурак, который ее совсем не знает, может сказать, что и она – старая дева. Почему? Почему Вера до сих по не замужем? Ведь три года назад, когда она приезжала в отпуск, она была влюблена и любима!
«…Это мне один человек подарил». – «А он откуда взял?» – «Он моряк. Привез из-за границы». – «И подарил тебе?..».
Куда делся тот моряк? Ведь это не Гришка Афанасьев, который донес нам сумки, – сомнений быть не может. Что произошло у Веры с ее любимым? Почему сегодня нас никто не встречал?
Я спросила другое:
– Где твой крестик?
Вера непроизвольно дотронулась до шеи.
– Лежит где-то… нитка порвалась.
Мы вышли на общий балкон. Закрыв глаза, я вдыхала терпкие запахи лета и лениво размышляла: «Почему поселок называется Сухой Самаркой? Здесь же три реки! Самара, Татьянка и Волга…».
Сестра помахала кому-то рукой. С земли ей ответила маленькая женщина средних лет. Я поняла, что это и есть Люда Крапивина.
Под воображаемыми брызгами уже стояла бутылка вина.
– За приезд, – сказала тетя Люда.
Я наблюдала с дивана.
Они дружат, несмотря на большую разницу в возрасте, и никто в них пальцем не тычет; а нас с Янкой за несчастные три года готовы были живьем сожрать!..
После первой рюмки лицо тети Люды разрумянилось.
– Что, Ань, с сестрой-то лучше будет?
– Конечно.
– Сестра – это тебе не тетка, – глубокомысленно продолжала Крапивина. – С теткой, небось, плохо было?
