На это Вульф возразил, что до утра без меня ему никак не обойтись, ибо мы совместно решаем некую важную проблему. Чем скорее Хелмар покинет нас и позволит вернуться к ее обсуждению, тем лучше.
Наконец адвокат удалился. Убрал фотографии в портфель и сунул его под мышку, а в прихожей позволил мне снять его шляпу с вешалки и открыть перед ним дверь.
Я направился назад в кабинет, однако стоило мне занести ногу над порогом, как Вульф рявкнул:
– Веди ее сюда!
Я замер.
– Понял. Мне ее проинформировать?
– Нет. Веди сюда.
Я помедлил, подбирая слова.
– Как вам известно, она моя. Это я занялся ею и запер наверху, чтобы вас разыграть. Спроси я у вас разрешения, вы бы попросту ее выгнали. Вы велели мне отдать ей бабки и избавиться от нее. Она моя. После того, что сообщил Хелмар, вы, скорее всего, вцепитесь в нее мертвой хваткой. И я оставляю за собой право, если – и когда – сочту уместным, подняться, взять ее багаж, проводить ее до двери и выпустить.
Он явственно хихикнул. Такое с ним бывает нечасто, и за все годы работы на него мне так и не удалось как-то классифицировать это хихиканье. Оно могло означать что угодно, начиная от злорадства и заканчивая признанием, что ситуацией владею я. Несколько секунд я сверлил его взглядом, ожидая объяснений, однако объясняться он не пожелал.
Я развернулся, прошел к лестнице, поднялся на два марша, вставил ключ в замочную скважину, повернул его и, назвавшись, постучал. В ответ последовало приглашение войти. Я распахнул дверь и вступил в комнату.
Она явно чувствовала себя как дома. Одна постель была разобрана. Покрывало с нее, аккуратно свернутое, лежало на другой кровати. Девушка сидела за столом возле окна и при свете настольной лампы возилась с ногтями. Она была в синем пеньюаре, босая и теперь выглядела миниатюрнее и моложе, чем в персиковом платье.
– Я сделала вам одолжение, – объявила она без всякого выражения недовольства. – Через десять минут я отправляюсь в кровать.
– Сомневаюсь. Вам придется одеться. Мистер Вульф хочет поговорить с вами у себя в кабинете внизу.
– Прямо сейчас?
– Прямо сейчас.
– А почему он сам не может подняться?
Я посмотрел на нее. В подобном одеянии для меня она воплощала собой экстаз, для Вульфа, в его собственном доме, – бесстыдство.
– Потому что на этом этаже нет подходящих для него кресел. Я подожду снаружи.
Я вышел в коридор, прикрыв за собой дверь. Я вовсе не важничал и не задавался. Да, это именно я подцепил нечто обернувшееся для нас возможностью срубить десять кусков, но приемлемых способов обратить ее в наличные не видел и к тому же понятия не имел, какую линию изберет Вульф. Я изложил свою позицию, а он в ответ лишь похихикал.
Много времени на перемену туалета ей не понадобилось, чем она заработала дополнительные очки. Появившись снова в персиковом платье, девушка подошла ко мне и спросила:
– Он сильно взбеленился?
Я предпочел не тревожить ее раньше времени. Лестница у нас достаточно широкая, чтобы двое могли идти по ней бок о бок, и она взяла меня под руку, что я посчитал правильным и уместным. Я ведь сказал Вульфу, что она моя, подразумевая тем самым не только права, но и обязанности.
Возможно, я даже немного выпятил грудь, когда мы вошли в кабинет, хотя и сделал это непроизвольно.
Протянув руку, она ринулась к столу Вульфа и дружелюбно возвестила:
– Именно так вы и выглядите! Как я и думала! Я бы…
Она умолкла, ибо натолкнулась на полное безразличие. Он и бровью не повел, а лицо его пускай и не выражало враждебности, ответным дружелюбием все же не светилось. Она опустила руку. Вульф произнес:
