Он знал, что браслет чужого человека, не сданный в соответствующие органы, является одним из тяжких преступлений. Закон в таких случаях предельно строг.
– А вы позволите мне на него посмотреть? – спросил он.
– Да, конечно, – она вышла в другую комнату и быстро вернулась со шкатулкой.
– Он здесь, – она подала ему шкатулку, предварительно открыв крышку.
По сути своей браслет был сломан, перекушен каким-то инструментом, но, судя по индикатору, еще мог работать некоторое время. Встретив его вопросительный взгляд, она сказала:
– Мне вручили его после гибели маэстро, вот в таком виде.
– Странно, но он еще работает, – сказал он, возвращая шкатулку Сандре.
– Я в этой электронике ничего не смыслю, – сказала она немного смущенно. – Вы, Дари, уже знаете, я всю жизнь занималась только музыкой.
– Да, я понимаю, его снимали, конечно, не при вас, то есть не в вашем присутствии, – сказал он весьма равнодушно.
Эта тема ей была неприятна, и было заметно, что Сандре хотелось поговорить о чем-либо другом.
– Я прошу прощения, – сказал он. – но все таки, что означает ваша фраза: «он погиб»? По документам это был сердечный приступ. Вы, дорогая Сандра, считаете, что ваш муж, – он остановился, подбирая нужные слова, – скончался по другой причине?
– Да, Дари у меня есть веские причины не доверять официальным данным. Во-первых, он никогда не жаловался на сердце, во-вторых, был молод и крепок, ему не было еще и сорока, и в-третьих, в тот трагический вечер, после концерта его вызвали и увезли в департамент наставлений, и больше я его в живых не видела, – она сильно разволновалась, губы ее дрожали, она еле сдерживала слезы.
Ему очень хотелось чем-нибудь утешить эту симпатичную женщину, и он ничего путного не смог придумать, как сказать:
– Успокойтесь, дорогая Сандра, время все лечит.
Он поцеловал ей руку. Сандра была ему благодарна. В этот вечер они долго не расставались. Обсуждая, что можно предпринять – отомстить? Забыл? Бороться? Как мстить? Как бороться? С кем? Ничего конкретного, кроме фантазий не получалось. И у него, имея такой дар, выходило что-то мелкое, одномоментное и главное – злобное. Получалось только одно – забыть или простить. Но это-то и было самым сложным.
***
Зимний иней лег на ветки,
Тихо, все кругом бело.
Гармониста ищут детки —
Флейту снегом занесло.
Лиц веселых и улыбок
Уменьшается число
Разгребают снег пушистый,
Руки стынут – ведь мороз.
Здесь и там прошлись – все чисто,
Покраснел уже весь нос.
Вдруг мальчонка неказистый
Скромно дудочку поднял —
Это что ли для флейтиста?
Я ведь первый увидал.
Мне награду нужно срочно,
Я совсем не эгоист.
Пусть хотя бы и заочно.
Мне сыграет гармонист.
***
А потом Сандра сильно простудилась и долго, недели четыре, болела. Он ухаживал за ней. Приходилось и кормить, и подавать лекарства, встречать и провожать докторов, добывать еду. Пришлось надеть сломанный браслет, кое-как залепив перекушенную часть. При высокой температуре Сандра иногда бредила, что-то бормотала непонятное, то ли о нем, то ли о маэстро, часто повторяя одни и те же слова – «не трогайте его, не трогайте». Дежуря у ее постели, в полудреме ему во сне часто приходил ветеран-старичок со своим извечным вопросом:
– Что такое счастье? Какое оно? Бывает ли счастье без горя? Бывает ли горе без счастья? – И уходил по-старчески кряхтя куда-то далеко, куда ему самому хотелось бежать. Но как бывает во сне, что-то хочется сделать, а не можешь, наблюдаешь и не можешь пошевелиться, пока не проснешься.
