Не отрывалась, откровенно пожирала глазами, пока в зале не вырубили свет. Ленивые блики чайных свечей, плавающих в декоративной инсталляции на столе, подсвечивали только два прозрачных кристалла его глаз.
«Дыши… Дыши…» – уговаривала я себя, но невозможно это было. Его рука соскользнула со спинки дивана, опустилась на талию. Лёва обнял меня, практически прижал к себе, зарываясь лицом в волосы.
— Кто ты? — зашептал он на ухо, царапая лёгкой небритостью кожу скулы. — Где мой Сквознячок из «А» класса? Я не узнаю тебя, Ника…
Я вовремя поймала стон, откинула голову, прижимаясь к нему ещё теснее, и рассмеялась.
— Быть может, ты просто меня не знал? — смотрела в сверкающие глаза, окончательно растеряв стыд и страх.
— Ты со мной играешь? — он тёрся щетиной о мою щёку, резко втягивал воздух через нос и выдыхал через рот, будто отчаянно хватался за остатки самоконтроля, наивно полагая, что это ещё возможно.
— Нет, это ты играешь.
— Играю с Ветром? — в последний раз выдохнул он, прошелся своими мягкими губами по моим и замер.
Дыши, Вероника… Дыши…
— И что же мне сейчас делать?
— Поспорить на меня, как тогда, в восьмом классе…
12. Глава 11.
— Поспорить на меня, как тогда, в восьмом классе…
Эта фраза, что занозой сидела в моем мозгу, вылетела сама… Мы с Люсей ахнули в голос… Бросила взгляд на абсолютно ошарашенную подругу и закрыла ладонями рот, чтобы не брякнуть ещё что-нибудь, но было уже поздно. Волшебство момента рассеялось, Лёва дёрнулся, как от пощёчины, и вытянулся натянутой струной, возвращая дистанцию между нами. И холодно стало… Глаза его вновь потеряли тёплый перелив обласканной солнцем морской волны, а на лицо вернулась дежурная и абсолютно формальная улыбочка. Он преобразился мгновенно, будто занавес опустился, отдаляя от меня тёплого и родного Лёвки.
— Ты точно головой ударилась, Сквознячок, — он закурил и медленно отвернулся к сцене. — На кой ляд мне на тебя спорить?
— Это прошлое, Лёва, — схватила бокал шампанского, лишь бы скрыть трясущиеся руки, и стала делать маленькие глотки, забывая даже дышать. Меня разрывало от вихря эмоций и воспоминаний, что черно-белыми картинками застряли в голове.
Не смотрела на него, но и за невольными свидетелями своего позора наблюдать не очень-то хотелось: Люся сверлила разгневанным взглядом бывшего одноклассника, а Кирилл делал вид, что происходящее на сцене куда интереснее трагедии, разыгравшейся за столом, вот только губы его дергались от прорывающейся едкой ухмылки.
— Если бы всё это было в прошлом, то твой прелестный ротик не извергал бы глупости, — Лёва резко обернулся, снова закинул руку на изголовье, наклоняясь так, чтобы нас не услышали. — А поведай мне эту увлекательную историю, Никусь? Давай, только с красочными подробностями?
— Ничего я тебе рассказывать не буду, — залпом опустошила бокал, а потом и бокал подруги, пытаясь унять бешеное сердцебиение, вот только алкоголь не мог утешить зудящую многолетнюю обиду. Не мог… — Что ты из меня дурочку тут делаешь, будто сам не помнишь. Хотя-я-я… У тебя же было столько баб, что воспоминания о малолетке с косичками наверняка покрылись толщей пыли! Просто отвали, Лёва. Мы были детьми.
— Мы были детьми, — передразнил он меня, усмехнулся и наполнил опустевший бокал ледяным игристым. — Именно поэтому взрослая, самодостаточная женщина, сидя на эротическом шоу, вспомнила о школьных обидах? И то, как ты сейчас морщишь нос и дуешься — это же так по-взрослому. Да?
