Я, может, и отчаянная, но облегчать мужчине задачу не собиралась. Если хочет воспользоваться моим пьяным состоянием, для начала я вытрясу из него всю душу!
– Ты же не думал, что все будет так просто? – хмыкнула я и облизала губы, на которых осталась капля вина. Вкусно, леший меня забери! Не чета тому пойлу, которым меня пытались напоить в баре.
– После твоей неудачной попытки суицида – начал подозревать подвох, – не уступал Дани мне в иронии.
– Вот так всегда, – обиделась я. – Стоит только девушке заскучать и полежать на дне бассейна, как это тут же превратно истолкуют, – лукаво блеснула я глазами.
– А если серьезно? – внимательно посмотрели на меня поверх бокала. – У тебя что-то случилось, не так ли? Тебя это печалит.
– Может, это обычная хандра? Мало ли, как светлые эльфийки развлекаются? Просто привлекаю к себе внимание. Видишь – даже получилось, – обвела я взглядом пространство между нами, намекая на общество соседа и халявную выпивку.
– За тридцать с лишним лет я научился отличать одно от другого. Может, и не изучал психологию, но я объездил почти весь мир, бывал в разных странах, знакомился с различными народами и, знаешь что? Несмотря на все внешние отличия и воспитания, религию, эмоции у всех одинаковые. Грусть, злость, радость, веселье и любовь. Различия минимальные. Вы, светлые, немногим отличаетесь от других, как бы ни хотели этого не признавать.
– А это уже камень в мой «огород»? – кивнула я, поджав губы.
– Я не хотел обидеть, – поспешил он добавить, но я лишь с досадой отмахнулась и пригубила очередную порцию вина.
– Я не обижаюсь. В чем-то вынуждена согласиться, – пожала плечами.
– Лия, – осторожно позвал меня Дани. – Что ты делаешь здесь одна?
– В «Оазисе»?
– В стране темных. Как тебе позволили уехать?
Я помолчала, с тоской рассматривая переливающуюся рубиновую жидкость, которая растекалась по стенкам бокала. Красиво…
– Мне никто не позволял… – неожиданно произнесла я. Начать было трудно. До этого момента я рассказала правду только ректору Рикону. Это было, казалось, в прошлой жизни. Так давно и одновременно – нет. Нет, учитывая, что завтра я вернусь в тот же момент, с которого начала. – Я поступила самовольно и недостойно. Хотела больше, чем могла получить от жизни и отведенной мне роли. Уехала без позволения родных, чем опозорила семью. Зачислилась на обучение в столичный университет и четыре года жила под опекой ректора. Так должно было быть до защиты диплома, и я бы получила желанную самостоятельность.
– Но? – нахмурился Дани.
– Но эта шалость не удалась. Завтра я возвращаюсь к светлым, под опеку родителей.
– Почему? Тебя отчислили?
– Пока нет, но скоро это непременно произойдет, – вздохнула я. – Прости, но больше я эту тему поднимать не хочу. У меня осталось не так много времени, когда я предоставлена сама себе. Не хочу провести эти часы в мыслях о разрушенных планах. Надежда избавиться от невеселых мыслей и погнала меня вначале в клуб, а затем и в бассейн. И, нет, кончать с жизнью я не собиралась, – добавила я с горькой усмешкой. – Я, конечно, не хочу возвращаться, но не настолько.
– Я могу как-то помочь? – осторожно поинтересовался Дани и выглядел таким искренним, словно ему самому было важным оказаться мне полезным.
– Нет… – покачала я головой. – Единственный, кто мог помочь, решил, что я – не та, ради кого стоит ворошить это «осиное гнездо», – мыслями вновь вернулась я к господину Вильдэ с его вежливой улыбкой и грустным взглядом красных глаз. – На мое возвращение были брошены большие ресурсы и довольно могущественные связи. Я не стою рисков, чтобы вмешиваться в конфликт. Остается только подчиниться, – развела я руками. – Но вернемся к тебе. Так что там с защитным механизмом?
