На секунду я верю в лучшее. Пальцы прикасаются к моему лицу. Будто поглаживают костяшками. Вызывают мурашки по всему телу.
А после касания превращаются в хватку. До боли сжимают скулы. Дикий крутит моё лицо, рассматривает.
Он не должен трогать! Я же «чужая». Я верила, что после лжи – мне не грозит ничего.
А Дикий трогает нагло. Как товар изучает. Наклоняется, обжигая своим дыханием. Я не вижу, но чувствую его. Так близко…
Будто поцелует сейчас.
Глупая мысль. Мужчина этого не делает, конечно же. Перемещает ладонь на мою грудь. Сжимает, заставляя захлёбываться страхом.
Рука скользит по моему подрагивающему животу. Огрубелая кожа царапает. Едва не умираю от ужаса, когда Демидов дёргает мои трусики.
Срываюсь. Выдержка ломается. Я вздрагиваю, пытаюсь свести ноги. Сохранить хоть каплю гордости.
– Не дёргайся, блядь, – рявкает, сжимая ладонью мою шею. – Сука Буйного должна уметь стоять смирно. Не научили ещё?
– Прекрати! – прошу истерично, всхлипываю. – Хватит! Ты…
– Захлопнись и не ной. Ты сейчас моя игрушка. И я буду трогать, где захочу. Хоть раком поставлю, а ты только подмахивать будешь. Если хочешь живой к своему ебарю вернутся.
– Буйный убьёт тебя. Он тебе глотку перережет за то, что ты меня коснулся. Ясно?!
Я козыряю именем Буйного так, словно ему есть дело до меня. Мужчина только поржёт с того, кого заполучил его враг. И на этом всё.
Но я ведь Злата, да? Не уверена, что подруга использовала бы имя этого мужчины, но я могу. Должна до последнего хвататься за эту историю.
– Разве у вас нет каких-либо правил? – продолжаю выворачиваться. – Нельзя чужую женщину осматривать. Принципы там.
– Ебал я эти принципы. Но не переживай. Тебя ебать не буду. Брезгую.
Дикий резко отпускает меня. Кожу обдаёт холодом, пощипывает. Я спешно прикрываю ладонями грудь.
Чувствую себя униженной. Не просто голой, а словно обнажённой до нутра. И презрительный взгляд мужчины делает лишь хуже.
– Не трясись, – холодно скалится. Снова закуривает. – На таких блядей у меня не стоит.
– З-зачем тогда трогал? – я всхлипываю.
– Досматривал. Наслышан о твоих умениях. Может в трусах жучок прячешь. Сюда иди. Не закончили.
– Не надо. Нет там ничего. Клянусь!
Я сама скидываю бельё, боясь, что Дикий снова приблизиться. А если решит изнутри проверить? Меня колотит от этой мысли.
– Ничего, – повторяю хрипло. – Я же не думала, что меня похитят. Когда бы я успела? Пожалуйста! Не надо. Прошу, – захлёбываюсь просьбами, не сдерживаю слёз.
– В душ вали. От тебя Буйным воняет. Сотрёшь эту грязь.
Буйным? Дикий имеет в виду запах одеколон? Так я Буйного вообще не видела. Не сталкивалась с ним.
Единственный возможный мужской запах на мне – это парфюм самого Дикого.
Ему стоит пересмотреть свои вкусы, если собственный аромат не нравится.
Но я не спорю. Поспешно сбегаю в ванную, желая скрыться хоть ненадолго.
– Пять минут, – летит в спину. – Задержишься – лично заберу. Попытаешься сбежать…
– Цепь и твои ребята? Слышала уже, – не сдерживаюсь, язвлю.
– Это тебе наградой покажется после того, как я с тобой закончу.
Я захлопываю дверь, отрезая себя от Дикого. Поспешно хватаю полотенце с крючка, обматываюсь. На случай если он быстрее ворвётся.
Я бросаюсь к раковине. Умываюсь холодной водой, стараясь остудиться. Всё внутри горит, разум плавится.
А мне нужно как-то выбраться отсюда!
Я растираю лицо, поглядываю на себя в зеркало. Понимаю, почему меня могли спутать со Златой. Внешне мы очень похожи. В детстве нас даже считали сёстрами.
